Сталин – кровожадный людоед».

⇐ ПредыдущаяСтр 2 из 2

Эта формула в контексте статьи носит метафорический характер, употреблена в переносном смысле. И в литературе, и в обыденной речи уже давно одним из главных значений слова «людоед» является – «жестокий, кровожадный человек». Это зафиксировано в авторитетных словарях, например в «Словаре современного русского литературного языка» (Т. 6. М.; Л.: Изд‑во Академии наук СССР. 1957. С. 445). Оценка Сталина как «кровожадного людоеда» основывается на представлении автора статьи о личном участии Сталина в политическом терроре, о масштабах и тяжести последствий сталинской репрессивной политики, которое, как указано выше, вполне соответствует историческим фактам.

Таким образом, Сталин и члены Политбюро ВКП(б), вынесшие обязательное для исполнителей решение о расстреле поляков, избежали моральной ответственности за тягчайшее преступление».

Данное утверждение полностью соответствует действительности.

1) Обязательность для всех органов государственной власти, в т. ч. и для органов госбезопасности, исполнения решений Политбюро ЦК ВКП(б) является в настоящий момент общеизвестным фактом и не требует доказательств. Также общеизвестен и не требует доказательств тот факт, что Сталин и Политбюро на протяжении десятилетий предопределяли решения судебных или внесудебных органов. На этот счет опубликованы тысячи документов.

2) Тот факт, что Политбюро вынесло решение о расстреле поляков и польских граждан, подтверждается Решением Политбюро от 5 марта 1940 г., в котором прямо предписывается НКВД рассмотреть дела на находящихся в лагерях военнопленных «бывших польских офицеров» и др., а также дела на «арестованных и находящихся в тюрьмах западных областей Украины и Белоруссии». Дела предписывалось «рассмотреть в особом порядке, с применением к ним высшей меры наказания – расстрела».

3) Упоминание в связи с этим решением имени Сталина соответствует историческим фактам. Решение Политбюро было принято по записке Л.П. Берия, содержавшей описание ситуации с военнопленными и арестованными и предложение об их расстреле. На подлиннике этой записки собственноручные резолюции членов Политбюро «за», первой идет подпись Сталина.

Мы поддерживаем ходатайство представителя ответчика А. Яблокова об истребовании копий нескольких документов из Российского государственного архива социально‑политической истории (ранее они хранились в Архиве Президента РФ), необходимых для подтверждения истинности утверждений Яблокова о роли Сталина и Политбюро в расстреле поляков и польских граждан весной 1940 г., которые оспаривает истец Джугашвили.

1) Записка Л.П. Берии И.В. Сталину (не позднее 5 марта 1940) с предложением расстрелять польских офицеров и других из трех спецлагерей для военнопленных и заключенных тюрем западных областей Украины и Белоруссии с резолюцией Сталина и других членов Политбюро.

2) Выписка из протокола решения Политбюро ЦК ВКП(б) №П13/144 от 5 марта 1940 г. о польских военнопленных и др.

3) Записка Председателя КГБ при СМ СССР А.Н. Шелепина Н.С. Хрущеву № 632‑Щ 1959 г. с проектом постановления Президиума ЦК КПСС об уничтожении дел по операции, санкционированной решением Политбюро ЦК ВКП(б) от 5 марта 1940 г. № 632‑Щ.

Все эти документы многократно публиковались, в том числе в официальных изданиях. Сборники с публикациями перечисленных документов мы готовы представить в суд. Содержащаяся в них информация подтверждает истинность высказываний Яблокова, оспариваемых истцом.

4. Кроме этих трех высказываний Яблокова в адрес Сталина, истец просит признать не соответствующими действительности и унижающими честь и достоинство Сталина еще несколько высказываний. Эти высказывания не содержат имени Сталина и посвящены событиям 1939–1940 гг., последовавшим за заключением 23 августа советско‑германского пакта (Пакт Молотова – Риббентропа), и в первую очередь – «Катынскому преступлению».

4.1. В своей оценке секретных протоколов к Пакту и последовавших за этим событий Яблоков опирался на оценку их, данную Вторым съездом народных депутатов СССР. В Постановлении съезда № 979‑1 от 24 декабря 1989 г. «О политической и правовой оценке советско‑германского договора о ненападении от 1939 г.» говорилось, что содержащееся в секретном протоколе к пакту разграничение сфер интересов СССР и Германии и другие действия СССР «находились с юридической точки зрения в противоречии с суверенитетом и независимостью ряда третьих стран», а сами протоколы были «использованы Сталиным и его окружением для предъявления ультиматумов и силового давления на другие государства в нарушение взятых перед ними правовых обязательств» (Второй съезд народных депутатов СССР. 12–24 декабря 1989. Стенографический отчет. Т. 4. М., 1990. Сс. 612–614). Эта оценка находит подтверждение в событиях, последовавших непосредственно за пактом, в политике СССР по отношению к соседним странам (Польша, Прибалтийские государства и др.) в период 1939–1941 гг.

4.2. Обстоятельства «Катынского преступления» – расстрела весной 1940 г. польских офицеров и др., содержавшихся в трех лагерях военнопленных на территории СССР, ныне общеизвестны. На русском языке наиболее авторитетной является двухтомная публикация документов, подготовленная совместно российскими и польскими учеными в рамках соглашения архивных служб двух стран.

• Катынь. Пленники необъявленной войны. Документы и материалы. Под. ред. Р.Г. Пихоя и А. Гейштора. Составители Н.С. Лебедева и др. М.,Л., 1997;

• Катынь. Март 1940 г. – сентябрь 2000 г. Расстрел. Судьбы живых. Эхо Катыни. Документы. Под ред. В.П. Козлова и Д. Наленча. Составители Н.С. Лебедева и др. М., 2001.

Мы готовы предоставить данные сборники суду для ознакомления и изучения. В них содержится информация, подтверждающая достоверность высказываний Яблокова.

Мы поддерживаем ходатайство А.Ю. Яблокова об истребовании из Главной военной прокуратуры уголовного дела №159 (Катынское дело) и уголовного дела в отношении П.А. Судоплатова. В этих делах содержится важнейшая информация, касающаяся личного участия Сталина в политических репрессиях, в том числе и об убийствах, осуществляемых по его личному указанию, без какой бы то ни было санкции какого бы то ни было государственного или партийного органа, а также информация по осуждению и расстрелу весной 1940 г. поляков и польских граждан в соответствии с решением Политбюро ЦК ВКП(б) от 5 марта 1940 г.

На последующих стадиях процесса мы намерены предоставлять дополнительные возражения, доказательства, в том числе и различные исторические документы, кроме того, для обзора, удостоверения подлинности, а также интерпретации документов и фактов, которые будут исследоваться судом, мы намереваемся вызвать в суд в качестве свидетелей историков и других специалистов.

Представитель Международного историко‑просветительского, благотворительного и правозащитного общества «Мемориал» Я.Б. Рочинский».

Глава 2

Объяснения сторон

Любители свободы слова

Итак, 8 октября в 14–00 в Басманном суде началось первое в России заседание по защите чести и достоинства Сталина.

Что возмутило сразу – Резник запротестовал против нашей просьбы провести документальную видеозапись судебного процесса на том основании, что мы‑де сталинисты и поэтому извратим суть судебного заседания! Это кто говорит?

Л.Н. Жура, учитывая, что суд принял от ответчиков CD‑диски в виде доказательства по делу, подал ходатайство:

«Уважаемый суд!

Сложность нашей задачи состоит в следующем. Оспариваемая статья не только содержит клеветнические сведения о Сталине, но она клеветнически извращает соответствующие эпизоды истории нашей Родины того периода. И вы, уважаемый суд, уже минимум 20 лет во всех СМИ видите и слышите только эту клевету на Россию, поскольку я считаю маловероятным, что вы лично занимаетесь историческими документами и знакомы с теми историческими фактами, которые ныне просто замалчиваются.

В связи с этим мы не сможем доказать суду несоответствие действительности сведений об И.В. Сталине, если хотя бы вкратце не сделаем то, что уже сделали ответчики, – не покажем суду, как выглядят на самом деле упомянутые в оспариваемой статье эти два эпизода нашей истории – заключение Пакта о ненападении между СССР и Германией и Катынское дело.

Это во‑первых. Во‑вторых, ответчики уже предоставили свои возражения, в которых начали изворачиваться, пытаясь уклониться от предмета иска и подменить его не относящимися к данному делу разговорами. Это видно не только по числу желающих выступить в суде на стороне ответчика, но и из перечня тех доказательств, слушанием которых ответчики хотят загрузить суд. Подобное поведение ответчиков требует от нас соответствующей оценки в своих объяснениях, в связи с чем наши объяснения становятся слишком длинными и утомительными, как для их зачитывания, так и для выслушивания.

Поэтому, уважаемый суд, по двум описываемым в оспариваемой статье эпизодам нашей истории мы подготовили объяснения в виде двух видеофильмов: по Пакту СССР и Германии длительностью 16,5 минуты и о Катынском деле длительностью 58 минут.

Мы считаем очень важным, чтобы суд не только услышал о сфере интересов Пакта между СССР и Германией, упомянутой в оспариваемой статье, но и на карте увидел, как проходила граница этой сферы, и почему она проходила именно там, а не в другом месте. Мы считаем важным, чтобы суд не только услышал высказывания деятелей той эпохи по вопросам, задетым в оспариваемой статье, но и увидел, как они выглядят. Мы считаем важным, чтобы суд не только услышал об упомянутой в оспариваемой статье эксгумации кладбищ под Харьковом и Тверью, но и увидел, как эта эксгумация происходила и что было обнаружено. Мы считаем важным, чтобы суд не только услышал упомянутых в оспариваемой статье свидетелей по Катынскому делу, но и увидел их.

Поэтому мы просим суд принять от нас объяснения в следующей последовательности: сначала просмотреть наши видеообъяснения по сути затронутых в оспариваемой статье вопросов, а затем заслушать наши письменные объяснения по сути возражений ответчиков».

Судья смотрела на Резника как на отца родного, и поэтому тот, борец за свободу слова, снова нагло запротестовал против показа видеофильмов на том основании, что заседания суда, видите ли, ведутся устно. А текст видеофильма – он какой, письменный? Судья отказала нам в этой просьбе, и я вынужден был пересказывать содержание обоих фильмов. С учетом оглашения текста последующих ходатайств на перерыв, после чуть ли не двухчасового говорения в крохотном душном зальце суда, мне пришлось выйти мокрым.

Глядя Резнику в рот, судья отказала и в получении из Конституционного суда стенограммы по «делу КПСС», когда в Конституционном суде рассматривался вопрос о Катыни.

Я подал такое ходатайство:

«Уважаемый суд! Руководствуясь статьей 59, просим обязать ответчиков соблюдать относимость доказательств.

1. Ответчики утверждают: «Сталин и члены Политбюро ВКП(б), вынесшие обязательное для исполнителей решение о расстреле поляков, избежали моральной ответственности за тягчайшее преступление». Просим обязать ответчиков представить законодательный акт либо нормативный документ тех лет, в котором указывается исполнителям расстреливать людей по решению Политбюро и Сталина.

Уважаемый суд! Если я напишу, что для московских судей обязательны для исполнения решения Лужкова, то Лужков подаст в суд и его представитель в суде потребует от меня в доказательство документ об этой обязанности судей, а не опыт судебной практики московских судов. И Лужков выиграет дело, как уже бывало, причем в суде любого иного города, поскольку обязанности должностных лиц безусловно указываются в нормативных документах. И мы требуем не более того, что потребовал бы Лужков, – законодательный акт либо нормативный документ как доказательство этого утверждения ответчиков.

2. Ответчики утверждают: «Секретными протоколами к Пакту Молотова – Риббентропа было предусмотрено, что СССР несмотря на действовавший с Польшей договор о ненападении должен участвовать на стороне Германии в нападении на Польшу. После того как 01 сентября 1939 года Германия начала войну с Польшей, СССР, выполняя свои обязательства перед Германией, 17 сентября 1939 г. вторгся в Польшу».

Просим ответчиков положить на стол председательствующего текст пакта и секретного протокола и указать, где именно в этих документах вписано, что СССР «должен участвовать на стороне Германии в нападении на Польшу», либо его «обязательства перед Германией» в этом.

3. Ответчики утверждают: «В ходе расследования было установлено, что в действительности 14 700 польских военнопленных из трех лагерей НКВД и 7305 польских граждан, содержавшихся в тюрьмах Западной Украины и Западной Белоруссии, по постановлению Политбюро ВКП(б) в апреле – мае 1940 года были расстреляны сотрудниками НКВД СССР и захоронены на территории дач УНКВД и в других местах», – а также: «Впервые документально было подтверждено, что около 22 тысяч жертв катынского преступления казнили по решению Политбюро ЦК ВКП(б) – по политическим и национальным мотивам как «закоренелых, неисправимых врагов советской власти, по национальности свыше 97% поляки».

В доказательство этих утверждений ответчики просят суд в совместном Предварительном возражении: «Мы поддерживаем ходатайство представителя ответчика А. Яблокова об истребовании копий нескольких документов из Российского государственного архива социально‑политической истории (ранее они хранились в Архиве Президента РФ), необходимых для подтверждения истинности утверждений Яблокова о роли Сталина и Политбюро в расстреле поляков и польских граждан весной 1940 г., которые оспаривает истец Джугашвили.

1) Записка Л.П. Берии И.В.Сталину (не позднее 5 марта 1940) с предложением расстрелять польских офицеров и других из трех спецлагерей для военнопленных и заключенных тюрем западных областей Украины и Белоруссии с резолюцией Сталина и других членов Политбюро.

2) Выписка из протокола решения Политбюро ЦК ВКП(б) №П13/144 от 5 марта 1940 г. о польских военнопленных и др.

Мы также поддерживаем это ходатайство, однако настаиваем, чтобы из архива были получены копии всех документов из пакета, включая копию пакета и постановление Политбюро, адресованное Шелепину, сам протокол и остальные документы, всего 14 листов. Поскольку остальные документы пакета также относятся к утверждениям ответчика.

4. Ответчики утверждают: «Несмотря на подтверждающие правоту этих документов показания бывшего председателя КГБ СССР Шелепина, бывшего начальника Управления по делам военнопленных НКВД СССР Сопруненко, начальника УНКВД по Калининской области Токарева и других, подлинность этих документов была дополнительно тщательно проверена».

По данному утверждению относимыми доказательствами являются постановление следователя о назначении экспертизы указанных в пункте 3 документов из пакета, заключение экспертов, полные протоколы всех допросов Шелепина, Сопруненко и Токарева.

5. Ответчики утверждают: «Обстоятельства этого массового убийства подтверждаются не только этими документами, но и показаниями свидетелей и материалами эксгумаций в местах захоронений».

Надлежащими доказательствами по этим утверждениям являются итоговые документы эксгумаций, проведенных следствием в Смоленской, Калининской и Харьковской областях.

В связи со сказанным выше и основываясь на статье 57.1 просим суд предложить ответчикам представить указанные доказательства, а если от них последуют ходатайства о помощи, то оказать им содействие в их получении».

Не знаю, вы сильно удивитесь, узнав, что суд отказал мне и в этом, благодаря чему ответчики стали превращать рассмотрение дела в ток‑шоу, в котором ведущий не соображает, о чем говорят выступающие, а зрители не понимают, зачем они включили телевизор.

Вот вам суд – доказывайте!

Я не смогу описать ход всего этого заседания, длившегося почти без перерыва пять часов, дам с сокращением только свое объяснение.

«Уважаемый суд! Ответчик Яблоков и примкнувший к нему «Мемориал», изворачиваясь, заявили в предварительных возражениях, что, дескать, клевета о Пакте Молотова – Риббентропа и о Катынском деле не имеет отношения к Сталину и посему не может быть рассмотрена в рамках этого дела. «Кроме этих трех высказываний Яблокова в адрес Сталина, истец просит признать не соответствующими действительности и унижающими честь и достоинство Сталина еще несколько высказываний. Эти высказывания не содержат имени Сталина и посвящены событиям 1939–1940 гг., последовавшим за заключением 23 августа советско‑германского Пакта (Пакт Молотова – Риббентропа), и в первую очередь – «Катынскому преступлению», – заявили они в возражениях.

То есть они считают, что раз в заявленных в иске клеветнических сведениях не содержится слова «Сталин», то к Сталину эти сведения не относятся. Таким образом, ответчики хотят изъять из иска следующие сведения, не соответствующие действительности:

«Секретными протоколами к Пакту Молотова – Риббентропа было предусмотрено, что СССР несмотря на действовавший с Польшей договор о ненападении должен участвовать на стороне Германии в нападении на Польшу. После того как 01 сентября 1939 года Германия начала войну с Польшей, СССР, выполняя свои обязательства перед Германией, 17 сентября 1939 г. вторгся в Польшу».

«В ходе расследования было установлено, что в действительности 14 700 польских военнопленных из трех лагерей НКВД и 7305 польских граждан, содержавшихся в тюрьмах Западной Украины и Западной Белоруссии, по постановлению Политбюро ВКП(б) в апреле – мае 1940 года были расстреляны сотрудниками НКВД СССР и захоронены на территории дач УНКВД и в других местах».

«Несмотря на подтверждающие правоту этих документов показания бывшего председателя КГБ СССР Шелепина, бывшего начальника Управления по делам военнопленных НКВД СССР Сопруненко, начальника УНКВД по Калининской области Токарева и других, подлинность этих документов была дополнительно тщательно проверена».

«Впервые документально было подтверждено, что около 22 тысяч жертв катынского преступления казнили по решению Политбюро ЦК ВКП(б) – по политическим и национальным мотивам как «закоренелых, неисправимых врагов советской власти», по национальности свыше 97% поляки».

«Обстоятельства этого массового убийства подтверждаются не только этими документами, но и показаниями свидетелей и материалами эксгумаций в местах захоронений».

Уважаемый суд! Лет сорок назад были проведены исследования среди всех групп населения. Испытуемым давали прочесть упрощенную газетную статью и просили пересказать, о чем она и что автор статьи хотел в ней сказать, ту цель, с которой автор написал статью. Выяснилось, что во всех группах населения только 14% способны пересказать простую газетную статью, и только 8% способны понять, зачем автор ее написал.

Из представленного ответчиками и «Мемориалом» предварительного возражения стало ясно, что ни в «Новой газете», ни в «Мемориале» не то что 8%, а вообще не осталось ни одного человека, способного понять, что Яблоков сказал в оспариваемом материале. И ответчики не понимают ни причинно‑следственных связей в статье, ни логики ее написания. Поэтому, уважаемый суд, я вынужден в своих объяснениях зачитать этот короткий материал Яблокова и попробовать на пальцах объяснить стороне, какое отношение к Сталину имеют те клеветнические сведения, соответствие действительности которых они застеснялись доказать суду.

Материал Яблокова назван «Виновным назначен Берия». Уже из названия следует, что было совершено какое‑то преступление, но истинного преступника прячут за менее значительным лицом. Поскольку более значительным лицом, нежели Берия, являлся Сталин, то знающим историю уже из названия статьи ясно, что статья посвящена какому‑то конкретному преступлению Сталина. А малокультурным читателям предпослан подзаголовок: «Истинное отношение властных элит к сталинизму проявили решения по «Катынскому делу». «Сталинизм» – это порядки в СССР во времена, когда нашей Родиной руководил Сталин. Таким образом «Новая газета» разъясняет непонятливым, что Катынское дело – это преступление не Берии, а Сталина, и статья Яблокова будет об этом.

Материал имеет три части. Первая часть, написанная самим Яблоковым, повествует… (я дал первые четыре абзаца статьи, приведенной в предисловии).

…Из этой первой части следует вывод, что нынешняя власть в России благоволит чекистам – кровавым убийцам из КГБ и ФСБ – и держит в черном теле прокурорских работников. В частности, эта власть не давала следователю прокуратуры Яблокову совать нос туда, куда Яблокову хотелось, зато реабилитировала убийцу Судоплатова. Сразу же возникает вопрос: почему некая «новая власть» России благоволит к КГБ даже больше, чем в свое время Советская власть? Кто это у нас такой в России во власти, и по какой причине он ценит убийц‑чекистов больше, чем непорочных прокуроров? Яблоков не говорит прямо, предпочитая намеки, но это намек прозрачный, и он выпирает в подтексте, поскольку в «новой власти» только Путин был чекистом – подполковником КГБ и директором ФСБ – и по этой причине любовь к убийцам КГБ может идти только от чекиста Путина.

Далее, во второй части статьи Яблоков начинает распространять клевету на Сталина, но между первой и второй частью его статьи стоит такое вот клеветническое предложение:

«Сталин и чекисты повязаны большой кровью, тягчайшими преступлениями, прежде всего против собственного народа». Поскольку Путин чекист и только что намеком было сказано, что он благоволит убийцам из КГБ, то у читателя подтекстом не может не возникнуть мысль, что и Путин, как и Сталин, повязан преступлениями против своего народа. Эдакая трусливая бравада Яблокова против Путина – показал Яблоков Путину кукиш в кармане. Однако видимая задача этого предложения – связать воедино первую часть статьи со второй. А во второй части своей статьи Яблоков начинает лить грязь гнусной клеветы на Сталина… (здесь я зачитал остаток статьи, данной в предисловии).

Как видим, уважаемый суд, в этой части своей статьи Яблоков кратко изложил историю и суть Катынского дела в интерпретации «пятой колонны» Польши в России. Рассмотрим причинно‑следственные связи в этой части его статьи. Следствие, ставшее выводом по второй части статьи, – Сталин является кровожадным людоедом, и ответчики, кстати, признают, что этот вывод относится именно к Сталину. А в чем причина такого вывода данной оспариваемой статьи? В том, что в СССР были убиты 22 тысячи поляков. Спору нет, человека, виновного в убийстве 22 тысяч человек, можно назвать кровожадным людоедом. Но в свою очередь то, что 22 тысячи поляков были убиты, является следствием того, что Сталин, во‑первых, в Пакте Молотова – Риббентропа сговорился с Гитлером совместно напасть на Польшу, чтобы добраться до бедных поляков, а, во‑вторых, после этого отдал приказ убить 22 тысячи взятых в плен польских офицеров и госслужащих.

И вот если из этого текста убрать клевету ответчиков о Пакте Молотова – Риббентропа и клевету об убитых в СССР поляках, то есть считать, что эти сведения не имеют отношения к Сталину, то между первым предложением второй части: «А о конкретном механизме сталинского террора мне удалось узнать в ходе расследования «Катынского дела» – и выводом по этой части: «Бывший отец народов, а в действительности кровожадный людоед признан «эффективным менеджером», – пропадет причинно‑следственная связь. Читателям не будет понятно, как это автор пришел к таким выводам, поскольку между первым предложением и выводом нет ни малейших упоминаний ни о какой иной вине Сталина, кроме сговора с Гитлером и убийства 22 тысяч поляков. При таком выводе о кровожадности Сталина и при том, как даны в статье причинно‑следственные связи, даже недалекий читатель автоматически понимает, что все приведенные выше сведения о злодеяниях относятся только к Сталину и ни к кому иному, поскольку в выводах не упомянут никакой иной преступник, даже пресловутые чекисты не удостоились внимания автора.

«Новой газете» следовало бы попробовать научиться понимать, о чем говорят публикующиеся в газете авторы.

Заканчивается текст Яблокова общим выводом по двум частям:

«Вот что я думаю о перспективах суда над Сталиным и сталинизмом в современной России».

Поскольку в тексте статьи нет ни слова о необходимости суда над Сталиным, то этот эзопов язык читатели могут понять только так: Яблоков очень хочет провести суд над Сталиным, но Сталин – кровожадный людоед, повязанный кровью с чекистами, и Путин – кровожадный людоед, повязанный кровью с чекистами, а кровожадный людоед кровожадному людоеду око не выклюет.

Короче, бесстрашный Яблоков еще раз показал Путину кукиш в кармане.

Далее идет третья часть статьи, которая к предмету иска не относится, поскольку в ней Яблоков дает высказывания нескольких читателей на сайте «Новой газеты» по теме «Вождь народов или уголовный преступник?», выбрав их из почти 3000 откликов.

Уважаемый суд, с целью охарактеризовать клеветников на Сталина, прокомментирую ну прямо‑таки кипящее желание Яблокова организовать суд над Сталиным и его прозрачный намек на то, что чекист Путин не даст этого сделать.

Яблоков – это тот самый следователь по Катынскому делу, который участвовал в следственных действиях с самого начала и возглавил следствие по этому делу с августа 1992 года. На этом деле он неплохо подкормился и заработал у Польши красивый Крест. А в июле 1994 года этот самый Яблоков завершил следствие, но вместо того, чтобы подписать обвинительное заключение и отправить Катынское дело в суд, который бы судил Сталина, Яблоков прекратил Катынское дело, как он пишет, по основаниям статьи 5 пункт 8 УПК РСФСР за смертью виновных.

Между тем эта статья старого УПК гласила: «Уголовное дело не может быть возбуждено, а возбужденное дело подлежит прекращению… в отношении умершего…» Во‑первых, если в отношении умершего дело прекращается во всех случаях и немедленно, то почему Яблоков, даже возглавляя следствие, два года продолжал производство уголовного дела против умерших, зарабатывая в Польше награды? Что, Яблоков не знал, что Сталина нет в живых уже 39 лет?

Но эта статья УПК РСФСР, как и аналогичная статья ныне действующего УПК, имеет оговорку: «…за исключением случаев, когда производство по делу необходимо для реабилитации умершего…» По этому делу два подозреваемых – с 1943‑го и до 1989 года это был Гитлер, а с 1989 года – Сталин. При рассмотрении Катынского дела в суде кто‑то бы из этих двоих был реабилитирован, следовательно, согласно статье, на основании которой Яблоков закрыл дело, он обязан был это дело передать в суд!

Таким образом, Яблоков совершил беззаконие, закрыв дело на Сталина и не передав его в суд. А теперь посмотрите, как Яблоков объясняет читателям то, почему нет суда над Сталиным. Оказывается, в этом виноваты «властные элиты», читай Путин.

А ведь это полная аналогия с ежовщиной 1937 года! Тогда прокурор Рогинский творил беззакония, а сегодняшний председатель «Мемориала» Рогинский уверяет всех, что в беззакониях того ежовского Рогинского виноват Сталин. Тогда прокурорские работники были белые и пушистые, а в беззакониях виноват был Сталин, и сегодня прокурорские работники белые и пушистые, только в беззакониях виноват уже Путин. Можно сказать, что прокурорские кровожадные людоеды ни на грамм не изменились – творят беззакония сами, а обвиняют в этих беззакониях руководителей.

Уважаемый суд! Должен повторить: если из текста оспариваемой статьи убрать клевету ответчиков о Пакте Молотова – Риббентропа и клевету об убитых в СССР поляках, то есть считать, что эти сведения не относятся к Сталину, то не только между первым предложением второй части оспариваемой статьи и выводом по этой части пропадет причинно‑следственная связь, но и истцы лишатся возможности доказать несоответствие действительности оставшихся в иске сведений. Как мы покажем суду, что сведения о том, что Сталин был кровожадным людоедом, организовавшим убийство поляков, не соответствуют действительности, если нас лишить возможности показать суду, что сведения об этом убийстве поляков русскими не соответствуют действительности?

И должен заметить, что для ответчиков доказать, что Сталин организовал убийство 22 тысяч поляков и что такое убийство действительно было, это пара пустяков. Они же пишут, что, найдя на тюремном кладбище харьковской тюрьмы (перекопав его экскаватором) 62 черепа расстрелянных до войны советских преступников, они сумели сделать следственный вывод, что на этом кладбище похоронено 3820 расстрелянных польских офицеров. А перекопав экскаватором кладбище тюрьмы г. Калинина и найдя 20 черепов расстрелянных советских преступников, сумели сделать следственный вывод, что там захоронено 6511 расстрелянных польских полицейских и чиновников. Поскольку ответчики так быстро убедили в этом поляков, что теперь об этих черепах поляки преподают во всех польских школах, то наверняка у ответчиков не займет много времени убедить и суд в этом чудесном следственном непорочном размножении черепов с одновременной сменой их национальной принадлежности.

И что ответчикам стоит показать суду, в каком месте в протоколе к Пакту о ненападении между СССР и Германией или в самом пакте записано о сговоре СССР и Германии о совместном нападении на Польшу? Ведь этот пакт и протокол к нему – это всего четыре странички.

Ответчики уже пять лет на весь мир вопят, что в России они лишены правосудия и посему не могут доказать вину Сталина в Катынском деле. Казалось бы, в этом суде ответчики должны броситься доказывать правдивость опубликованных ими сведений об убийстве поляков русскими и об этом пресловутом пакте. Но они наотрез отказываются это делать. Трубить о вине Сталина всему миру не стесняются, а доказать суду соответствие своих сведений действительности вдруг застеснялись.

Подытожим: ответчики в оспариваемой статье требуют суда над Сталиным, чтобы доказать его преступления.

Так в чем же дело? Вот вам суд – доказывайте!»

В 19 часов судья прервала слушание до 10–00 утра 9 октября.

Признаете ли вы, что…

Не могу понять истинных причин, но иск в защиту чести и достоинства Сталина в Басманном суде вызвал огромный журналистский интерес… на Западе. «Своих» видел только из «Коммерсанта» и «Эхо Москвы». А западных было множество, только я давал интервью ВВС, «Ассошиэйтед Пресс», «Франс Пресс», польскому и канадскому ТВ, каким‑то немцам. Для Лимонова это были бы именины сердца, а меня злило, что как и что им ни говори, а все равно все скурвят и переиначат.

Судья явно играла в наши ворота, подыгрывала ответчикам и Резнику беззастенчиво. Вот пример. Адвокаты, задавая вопросы противной стороне, стремятся получить от нее ответ, который она бы не сделала, если бы имела время и возможность ответ обдумать и соврать. Резник 8 октября так мне вопросы и задавал, умные вопросы типа: «Подтверждаете ли вы, что немцы совершили против Польши агрессию 1 сентября 1939 года». Что знает! Выдающийся адвокат! Я на них отвечал без подготовки.

Но 9‑го пришло мое время задавать вопросы противной стороне, а я, используя опыт прошлых судов, как дурак, заготовил эти вопросы в письменном виде в двух экземплярах, второй – для секретаря суда, чтобы быть уверенным, что она мои вопросы не переврет и не «забудет» внести в протокол. Причем даже когда противной стороной был прокурор, я не боялся этого делать – секретарь получала бумагу с вопросами, в которых я делал пробелы для внесения ответов, и работала с ней. Но, как вы увидите ниже, на этом суде произошло невероятное, что меня ошарашило. Судья перехватила вопросы у секретаря и поручила помощнице сделать ксерокопию, после чего вручила эти вопросы Резнику с предложением подготовиться к ответам! Я возмутился – почему нарушаются права сторон: почему судья не вручила мне вопросы Резника? И она нагло заявляет, что я ее об этом не просил! Но ведь и Резник при нас ее об этом не просил!

При таком наглом ведении процесса судьей тот факт, что она в качестве доказательств со стороны ответчиков присоединяет к делу макулатуру (списки 40 тысяч реабилитированных), книги с такими же списками, что совершенно не относится к предмету иска (автор оспариваемой нами статьи ничего об этом не писал, и мы не требовали эти списки или реабилитацию опровергать), но не присоединяет к делу доказательства по предмету иска, уже можно считать пустяками.

Я начал задавать вопросы Резнику, и тут мне вспомнилось, как вел себя Бухарин на процессе 1938 года. Он ни на один вопрос не отвечал прямо, а говорил, говорил, говорил. Наконец остроумный Вышинский не выдержал и начал в лоб спрашивать, признает ли Бухарин себя невиновным. Бухарин и тут ему не ответил прямо, а начал говорить, говорить, говорить. Это надо учитывать, чтобы понять итоговую фразу Вышинского: «Таков Бухарин – эта лицемерная, лживая, хитрая натура. Этот благочестиво‑хищный и почтенно‑злой человек, эта, как говорил Максим Горький про одного из героев из галереи «Бывших людей», «проклятая помесь лисицы и свиньи».

Я не собираюсь повторять это определение в отношении Г.Резника, но, как вы увидите, он практически ни на один мой вопрос не ответил «да» или «нет»: он говорил, говорил, говорил. О чем угодно. О Мандельштаме и Троцком, о Ленине и проклятой партии, о том, что Сталин и в дворниках был бы вождем, но только не о том, о чем его спрашивали. Я некоторые вопросы повторял трижды, но в ответ получал все новые и новые разговоры ни о чем. Л.Н. Жура задает ему простой вопрос в ответ на заявление Резника о том, что тех, кто не исполнял приказы Сталина, обязательно расстреливали, может ли он назвать фамилию хоть одного расстрелянного за неисполнение приказа Сталина? И в ответ речь на 5 минут, разумеется, без фамилии пострадавшего.

Первыми были вопросы об утверждении ответчиков, что решения Сталина были обязательны для всех. Резник начинал свои вопросы словами «признаете ли вы, что…» и требовал только ответа «да» или «нет». Я тоже начал задавать ему вопросы в этой манере, чего он явно не ожидал. Начал я так.

«В доказательство того, что Сталин был кровожадным людоедом, вы привели два исторических эпизода, которые происходили, по вашей версии, с августа 1939 года по март 1940 года.

– Вопрос 1. Признаете ли вы, что в это время в СССР уже три года действовал Основной закон, принятый в 1936 году и называемый практически официально Сталинской конституцией?

– Давайте я признаю, что в 36‑м году была принята Сталинская конституция, следом был 37‑й, – ответил Резник.

– Вопрос 2. Признаете ли вы, что по Конституции СССР высшая (законодательная) власть в государстве принадлежала Верховному Совету?

– Я признаю, что была принята Конституция, которая была листком бумаги абсолютным, не имевшим никакого отношения к жизни, который прикрывал тоталитарный режим абсолютного произвола. В Конституции было написано, что власть принадлежит Верховному Совету, вот в тексте этом, действительно, это соответствовало действительности, в самом тексте, но не в жизни.

– Вопрос 3. Признаете ли вы, что возглавлял Президиум Верховного Совета СССР и, таким образом, был главой советской власти М.И. Калинин?

– Калинин был абсолютно бутафорской фигурой, который никакой власти в стране не имел. В стране была власть клики, которая возглавлялась Сталиным, и это признано вот в этом постановлении Конституционного суда. При тоталитарном режиме, при режиме практически не ограниченной власти группки людей, которую возглавлял кровожадный людоед, можно было писать любые законы, принимать любые конституции, которые никакого значения для реальной жизни страны не имели. Они прикрывали тотальный произвол и репрессии, главным образом бессудные репрессии, которые проводила эта клика, правящая страной.

– Ну, это вы немножко реалии сегодняшнего дня переносите на то время, – вмешался я. – Но я все‑таки хотел бы добиться ответа на вопрос: председателем Президиума Верховного Совета кто был?

Тут на помощь Резнику выступил адвокат Бинецкий.

– Ваша честь, у меня есть возражения по вопросам, ваша честь, истцы задают нам вопросы, на которые, безусловно, нам необходимо отвечать. Однако они задают вопросы и требуют от нас, желают получить от нас ответы по документам, которые не являются предметом рассмотрения данного дела, которые не представлены истцами суду и сторонам для того, чтобы мы могли сформулировать свою позицию. Поэтому я прошу те вопросы в части, касающейся мне заданных, по фактическому сочетанию Конституции, а также любых других, которые будут соотносимы с теми, не соотносимы с теми документами, которые есть перед судом, с теми документами, которые есть в деле, с теми документами, которые вы приобщили, все эти вопросы снимать.

– Уважаемый суд, – возразил я, – я вчера отвечал точно на такие вопросы – о войне, о начале войны с Польшей, ответы на которые сторона не знала. Поэтому я подсказываю стороне: у вас есть еще один простой ответ – «не знаю».

– Вопрос 4. Признаете ли вы, что по Конституции Верховный Совет избирал правительство СССР – Совет Народных Комиссаров и главу Советского государства – Председателя Совета Народных Комиссаров? – Видя, что Резник тяжело смотрит на меня, я решил его подбодрить:

– Мне тоже вчера было непросто, мне тоже вчера было не в удовольствие.

– Не‑ет, почему? – запротестовал Резник. – Как раз мне радость доставляет. Я еще раз говорю вам, что конституция практически не действовала потому, что, реальное вам подтверждение, за тридцать шестым, я неслучайно вам это сказал, был тридцать седьмой. Что было записано в Сталинской конституции, самой демократической Конституции в мире, как ее называют. Свобода слова, печати и собраний. Скажите, пожалуйста, тридцать седьмой год подтвердил действительную жизненность этих статей или нет? Тридцать седьмой год явил, да, новый этап массовых репрессий. Поэтому позиция нашей стороны такая: писать можно было все что угодно в Конституции, реальной власти в стране, и это общеизвестный факт, который нашел подтверждение вот здесь, в постановлении Конституционного суда, а также факт общеизвестный по разного рода политическим источникам, заявлениям съездов, заявлениям руководителей…

– Вы повторяетесь, – позволил я себе перебить Резника.

– …тоталитарного режима, – закончил Резник мысль. – Ну, видите, в чем дело? Повторяются ваши вопросы фактически.

– Да нет, вы как раз на этот вопрос не отвечали.

– Вопрос 5. Признаете ли вы, что главой Советского государства (как Медведев сегодня) был В.М. Молотов?

– Номинальным главой… – назидательно начал Резник, но потом спохватился, – нет, не признаем, простите. Минуточку, подождите, подождите, подождите! Я могу вам сказать, значит, речь идет о том, значит, период какой был?

– А я начал с этого вопросы, вы ж слушайте, я начал – в период, о котором говорится в оспариваемой статье, – с августа 1939‑го по март 1940‑го.

– Никогда тонкошеие, представитель тонкошеего сброда ваших вождей, это великий русский поэт Осип Эмильевич Мандельштам написал в своем стихотворении, за которое, кстати, и был уничтожен, никогда, никаким главой государства не был. Кстати сказать…

– Что, Молотов не был главой государства? – удивился я такой дремучести.

– …он не был главой, он был номинальным совершенно.

– Так он был или не был? – Я попытался получить ответ в определенной форме.

– Марионеткой, который был посажен фактически Сталиным на этот пост.

– Ну, был Молотов главой или не был? – настаивал я. – Номинальным – не номинальным, что мне записать как ваш ответ?

Тут вмешался еще один специалист – историк из «Мемориала» Н. Петров.

– Главой государства, по Конституции, является председатель Президиума Верховного Совета, а не Председатель Совета Народных Комиссаров, – попытался угадать «мемориалец».

– Это глава Советской власти, а главой государства является Председатель Совета Народных Комиссаров, – пришлось мне устраивать исторический ликбез и «Мемориалу». – Нет, вы плохо знаете Сталинскую конституцию.

– Но понятие «государство» включает в себя вообще разделение властей, как наговорить на это?

– Прошу вас – давайте не отвлекаться от моих вопросов!

– Невозможно разделение властей в эпоху Сталина!

– Еще раз прошу – давайте не отвлекаться от вопросов!

– Вопрос 6. Признаете ли вы, что Конституция СССР не предусматривала государственную должность вождя СССР?

– Поскольку вы не просите, не просите изменить исковые требования и вы не просите опровергнуть слова Яблокова о бывшем отце народов, я так понимаю, что вы согласны с Яблоковым в том, что Сталин был отец народов. Отец народов, соответственно, это синоним вождя, а если вас интересует, вы ж историк, впервые Сталин был назван вождем в 1934 году на «съезде победителей», впервые о нем было заявлено, что он вождь. И как очевидцы свидетельствуют, Радек, который впоследствии был уничтожен, простите, он с первого ряда крикнул: «Господи! Коба, и ты это вождь?!»

Поэтому вождем Сталина стали называть в 1934 году и с 1934 года соответственно, но я просто выражаю сочувствие, наверно, сталинистам, что это понятие не было включено в Конституцию.

– Нет, вы поймите правильно, я это все буду публиковать, причем и ваши ответы тоже. Так вот, какой ответ мне публиковать – что вы ответили мне? Вы сказали, что Конституция СССР не предусматривала должность вождя или Конституция СССР предусматривала должность вождя?

– Значит так, могу вам сказать еще раз: в гитлеровской Германии, соответственно, не предусматривалась должность лидера нации, и такой вот должности нет. Еще раз повторяю то, что вам прекрасно, как историку, должно быть известно – в тоталитарном режиме, который был очень хорошо описан затем в книжке Оруэлла, был такой, вы знаете, Старший брат. Так вот этот Старший брат…

– А может, вы попросите помощь зала, может, кто‑то из вашей бригады знает, было это в Конституции или нет?

– Нет, простите, простите…

Тут судья сделала мне замечание, что я нарушаю порядок и нахожусь не на телешоу.

– Но, уважаемый суд, я задал вопрос достаточно простой, уважаемый суд, я согласен на любой ответ, но я спрашиваю про Советский Союз, а мне рассказывают про Германию, да еще и что‑то невнятное. Так я не понял с Конституцией, – снова обратился я к Резнику, – была должность вождя или нет?

– Я еще раз вам заявляю, Конституция – это клочок…

– Так да или нет?! – раздалось из зала.

Судья тут же занялась любимым делом – выдворением из зала – и выдворила из зала женщину, задавшую этот вопрос.

– Конституция – клочок бумаги, и все, что записано в Конституции и не записано, никакого значения не имело, – продолжил Резник, когда приставы закрыли дверь за выдворенной. – В реальности с 1934 года Сталин стал единоличным вождем…

– Ладно, я напишу – три раза уклонился от ответа, ТРИ раза уклонился, – перебил я Резника, но он продолжал:

– …и, кстати сказать, будут представленные документы, мы будем по…

– Вопрос 7, – перебил я дальнейшие словоизвержения Резника. – Признаете ли вы, что руководил ВКП(б) Центральный Комитет в количестве 73 человек?

– Ну, абсолютно не признаю! ВКП(б) руководил единолично Сталин, а это, соответственно, оформляло те решения, которые принимал Сталин.

– Вопрос 8. Признаете ли вы, что Устав ВКП(б) не предусматривал должность вождя?

– ВКП(б), как мы считаем, была преступная организация. До смерти Ленина единоличная власть фактически какое‑то время делилась с Троцким, а затем на место Ленина заступил Сталин, которому понадобилось, естественно, какое‑то время для того, чтобы прибрать власть к своим собственным рукам. Вот, например, могу сказать, что до, пожалуй, 1927 года в партии не было единоличного лидера, единоличного вождя, потому что шла борьба. Тогда, когда был побежден Троцкий, тогда, когда были выведены Каменев и Зиновьев из состава ЦК, вот тогда и туда были введены эти тонкошеии вожди – ставленники Сталина, Сталин уже фактически сосредоточил в своих руках единоличную власть.

– Ну, понимаете, – попытался я объяснить Резнику вопрос «на пальцах», – Устав – это вот такая вот бумажка, текст такой, которым партия руководствуется. Вот в Уставе, в документе этом, была должность вождя?

– С этим Уставом спокойно каждый честный член партии мог идти в отхожее место! – гордо ответил Резник.

– Третий раз задаю вопрос: так была в Уставе должность вождя?

– Еще раз повторяю…

– Четыре раза уклонился, – записал я его ответ.

– Еще раз повторяю, в Уставе, в Уставе, если вы хотите получить ответ…

– Раньше хотел, теперь уже нет.

– …должности вождя в Уставе не было, больше того, вы знаете, удивительно, наверно, все‑таки, у нас и вождя не было в таком случае. У нас не был Сталин вождь, у нас Сталин не был лидер, у нас Сталин не был единоличный правитель страны. Сталин был великий демократ, который основывался на коллективно принимаемых решениях съездами, соответственно, группами определенными. Это, извините за выражение, такой вопрос, мне кажется, он неприличен в устах просвещенного историка, – выдавил наконец из себя ответ «просвещенный историк».

– Вопрос 9. Признаете ли вы, что единственная должность, которую занимал Сталин в описываемый вами период, называлась секретарь ЦК КПСС?

– Да. Сталин, повторяю, мог называться кем угодно. Он мог, например, назваться дворником (из зала: «Ой!!!» Но судья замешкалась и никого не удалила) и наделить понятие «дворник» такой властью, что все бы сказали, что дворник – это и есть фактически название главы государства. Ну а кто не согласился бы, конечно, известно, куда б они шли.

– Вопрос 10. Признаете ли вы, что Сталин был одним из 5 секретарей ЦК ВКП(б)?

Поскольку Резника надолго заклинило, то я снова позволил себе пошутить:

– Может, нужна помощь зала…

– Вы же не на телепередаче находитесь, здесь судебное заседание, никакой помощи зала здесь не предусмотрено! – тут же судья сделала мне замечание.

– Я сейчас этого не помню, передо мной соответственно нет этих данных, – наконец честно признался Резник.

Ненадолго прерву вопросы, чтобы разобрать резниковский сарказм: «Сталин был великий демократ, который основывался на коллективно принимаемых решениях съездами, соответственно, группами определенными». Из этой и предшествовавших сентенций следует, что антисталинисты – это люди с органическим дефектом умственной деятельности. Они запомнили очень много слов, но при этом не представляют, что эти слова означают. Вот Резник применяет к Сталину слово «вождь», причем абсолютно правильно. Но ведь Резник ни на грамм не понимает, кто такой вождь. Резник, по мере того как я припирал его вопросами, из которых становилось ясно, что Сталин не имел никакой официальной государственной власти, по сути, начал обожествлять Сталина, превращая его в некую сверхъестественную силу.

А ведь быть вождем очень просто – нужно быть самым умным, самым честным, самым справедливым, самым работящим. И только. Но антисталинисты судят по себе, а они никогда не были ни умными, ни честными, и что‑что, а в своих глупости и подлости они уверены. Посему они ставят себя на место Сталина, соответственно приписывают ему свои глупость и подлость, но при этом, само собой, неспособны понять, как можно стать вождем, не имея права никому ничего приказать?! В их мозги не вкладывается отсутствие у Сталина официальных властных полномочий, и возникает версия, что Сталин – это на самом деле бог, который все мог, правда, неизвестным антисталинистам таинственным способом. Они не понимают, что, да, глупому подлецу в коллегиальном органе управления нужны способы нажима на остальных, но умному никакой нажим на товарищей не требуется – коллегиальный орган его и так послушает. Честному нажим не требуется – ему и так поверят.

Интересно, что ответчики натащили в суд уйму документов, из которых следовало, что в те годы (1939–1940 гг.) Сталин подписывал документы только как член Политбюро, и его подпись всегда стояла не в одиночку, а только рядом с подписями остальных членов Политбюро. А Резник уверен, что Сталин не основывался «на коллективно принимаемых решениях съездами, соответственно, группами определенными», посему не был демократом. При этом в воспоминаниях лидеров той эпохи от Молотова до Хрущева никто не упрекает Сталина, что он хоть однажды принял решение в обход ЦК или Политбюро. Поясню, о каких решениях речь идет. Через несколько дней после коварного убийства Берии 26 июня 1953 года Хрущев собрал пленум, чтобы осудить несуществующий «заговор» Берии. И на этом пленуме хрущевцы натужно пытались выдумать Берии вину. В том числе его обвинили в пренебрежении Президиумом ЦК – в том, что Берия не согласовывал с Президиумом свои решения. Что это за решения? Их предъявили два. Первое: выпустив из следственного изолятора арестованных предыдущим министром МГБ Игнатьевым врачей, он дал об этом сообщение в «Правде», не согласовав текст этого сообщения с Президиумом. Второе: занимаясь созданием водородной бомбы, Берия назначил дату ее испытания, не согласовав эту дату с Президиумом. Какие страшные преступления против демократии! Так вот, Сталина даже в подобных по своей тяжести диктаторских проступках никто не упрекает. Все его решения вождя всегда одобрял коллективный орган.

Основываясь на силе своего интеллекта, Резник уверен, что Сталина слушались только потому, что Сталин любого непослушного убил бы и убивал. А как? Сталин не был сильнее Молотова или дылды Кагановича, но даже у Кагановича в подчинении была вооруженная охрана железных дорог, а Молотову подчинялись и армия, и все силовые структуры СССР. Сталину же не подчинялся ни один милиционер. Как Сталин мог убить Кагановича или Молотова за неподчинение?

Был Сталин вождем? Еще каким! А диктатором? А как он мог быть диктатором? И для приписывания Сталину диктаторства нужно иметь интеллект антисталиниста и его подлость, но тогда неизбежен и вывод антисталиниста о том, что Сталин был на самом деле кем‑то вроде бога с невероятными, сверхъестественными способностями.

Но вернемся к вопросам Резнику.

– Хорошо, вопрос 11. Признаете ли вы, что ВКП(б) в СССР не имела своих собственных (назначаемых партийными органами, а не Верховным Советом) министров иностранных и внутренних дел, судей, прокуроров, работников силовых структур, не имела свои тюрьмы и лагеря для военнопленных? Вы поняли вопрос?

– Я понял вопрос. В стране существовала тайная полиция, которая называлась по‑разному, это было ВЧК, это было ОГПУ, это было НКВД, это была организация, которая всецело подчинялась одному человеку, Сталину. И доказательством этого служит то, что Сталин мог, как перчатки, менять руководителей этой организации. Поэтому в стране существовала тоталитарная власть. Со времен фараоновского Египта такой концентрации власти в руках верхушки не было вообще, и власти экономической, и власти политической. Поэтому все, что происходило в стране, диктовалось властью верхушки ВКП(б), а главным образом и исключительно по тем вопросам, которые представляли для Сталина какой‑то интерес, самим Сталиным. Есть многочисленные документы, по которым к Сталину обращались руководители тайной полиции за получением санкций на репрессии по отношению к известным людям. Так было, кстати сказать, по отношению к Анне Ахматовой…

– Достаточно, я написал: уклонился от ответа.

– …так было… ну записывайте.

– Нет, не признаем потому, что в пятидесятом году была открыта особая тюрьма ЦК КПСС, – пришел Резнику на помощь Н. Петров.

– Я в обсуждаемый период прошу сказать, – ответил ему я.

– Тогда прошу уточнить, какой период мы считаем описываемым, – спросил проснувшийся Петров.

– Третий раз объясняю, для непонятливых, я начал с этого, с августа 1939 года по март 1940 года.

– А что, это и есть период искового заявления? – спросил Петров неизвестно что.

– Конечно, Пакт Молотова – Риббентропа плюс время расстрела поляков, по легенде.

– В заявлении этого не было.

– Это в статье…

Перебивает адвокат Бинецкий:

– Ваша честь, в связи с тем, что сторона сейчас произнесла существенную, юридически существенную фразу о том, что исследуемый период относится к исковому заявлению. Я правильно понял?

– При чем здесь «исследуемый период относится к исковому заявлению»…

– Вы сейчас пытаетесь… – перебивает ответ на свой вопрос Бинецкий.

– …в исковом заявлении опровергаются исторические сведения, и я отвечал вам на вопросы, которые относятся к историческому периоду…

– Правильно ли я понимаю вашу позицию, исходя из смысла задаваемых вами вопросов и неоднократных уточнений о том, что вопросы относятся к определенному периоду? – опять задает вопрос, не слушая ответ на предыдущий, Бинецкий.

– Не вопросы относятся к определенному периоду… ну, объясняю третий раз, для особо непонятливых…

– Сталинское время? Исследуемый период? Являлся? Занимал такую должность? Являлись? Это ваши слова, – тарахтел Бинецкий, ясно давая понять, что таким приемом «талантливого адвоката» он пытается не давать говорить мне. Я выждал.

– Вы закончили вопрос? Я начинаю отвечать, а вы начинаете говорить.

– Правильно ли мы понимаем, что вы пытаетесь изменить исковые требования? Или нет? – снова перебил Бинецкий.

Я обратился к судье:

– Я могу отвечать? А он будет молчать?

– Даже сидеть! – пообещал Бинецкий.

– Я вам отвечаю, что те лживые сведения, которые Яблоков поместил в статье, исторически относятся к периоду с августа 1939‑го по май 1940 г. Поэтому спрашиваю, поскольку вина Сталина из этих сведений выводится, и я спрашиваю: кем был Сталин в тот период? Понятно, да?

– В этой связи, – «понял» Бинецкий, – я спрошу суд, вы хотите уточнить свои исковые требования?

– Зачем?

– Мы извиняться, извиняться мы за какой период должны?

– Вы извиняться должны не за период, а за клевету, которую написали!

– За клевету в какой период?

– За клевету, которую вы написали в статье по Катынскому делу и по пакту…

– Сталин, он в какой‑то период был, не был людоедом или он был вообще людоедом и нам надо извиняться за весь период? – натужно, как при многодневном запоре, пытался язвить Бинецкий.

– Это что, смешно? – удивился я такому специфическому дворянскому юмору (Интернет сообщил, что Бинецкий – член Дворянского собрания России, надо же!).

– Нет, но это на полном серьезе.

Судья призвала к порядку и предложила мне продолжить оглашение вопросов.

– Вопрос 12. Признаете ли вы, что министры СССР, судьи и прокуроры, начальники лагерей и палачи были государственными служащими государства, а не партии?

– Нет, не признаем, – выскочил окончательно проснувшийся Петров, но потом спохватился и спросил Резника: – Можно я буду?

– Нет, – посадил Петрова на место Резник. – Почему, я могу сказать. Конечно, нет, разумеется, разумеется, не признаю потому, что все, все они должны были быть членами партии, но главное состоит в другом, если только кто‑нибудь хотя бы колебнулся не в ту сторону, в которую колебнулась бы линия партии, он просто был бы уничтожен.

– Более того, каждый из них назначался на должность после утверждения, – представляется судье, – простите, Петров, представитель третьей стороны, каждый из них утверждался на должность только после утверждения в партийных органах. Эта система, которая называлась номенклатурой, достаточно исследована в исторической литературе и нашла свое отражение в качестве аргумента в решении Конституционного суда по делу КПСС.

Было, конечно, интересно, действительно ли Петров и Резник не знают, что генерал (с 1944 года – маршал) Л. Говоров вступил в ВКП(б) только в 1942 году, что не мешало ему делать военную карьеру до войны, а Президент ВАСХНИЛ Т. Лысенко, высокоценимый Сталиным, вообще никогда не вступал в партию? Но не хотелось уводить суд в сторону, тем более что это отчаянно пытались сделать ответчики.

– Вопрос 13. Признаете ли вы, что Конституция СССР не предусматривала обязанность государственных служащих СССР нарушать законы СССР по указанию партийных органов ВКП(б)?

– Передо мной, для того чтобы вам стало ясно, что приобщать, есть записка комиссии Президиума ЦК КПСС в Президиум ЦК КПСС о результатах работы по расследованию причин репрессий и обстоятельств, я повторяюсь, политических процессов тридцатых годов. Это была комиссия, которая работала долго, председатель комиссии Шверник, члены комиссии Шелепин…

– Ну я же вас просил ответить только…

– …Куценко, Миронов и Семичастный. Мы будем просить приобщить материалы этой комиссии, но вот я только вам выводы, соответственно, некоторые почитаю. Репрессии против кадров партии и государства и честных советских граждан, особенно массовые репрессии 1937–1938 годов были совершенно не обоснованными никакими объективными причинами и оправданы не могут быть. Все эти несправедливые и жестокие репрессии явились следствием произвола и беззакония, порожденных культом личности Сталина. Второе. Сталин, сосредоточив в своих руках ничем не ограниченную власть, поставил себя над партией, ее Центральным Комитетом и над высшими органами государственной власти и злоупотреблял своим положением, чинил чудовищный произвол, допускал вопиющие беззакония, грубо попирал элементарные нормы права и социалистической морали. Эти действия Сталина нанесли большой вред Коммунистической партии, советскому народу, делу социалистического строительства в СССР и международному коммунистическому движению. Сталин совершил тягчайшее преступление перед Коммунистической партией, социалистическим государством, советским народом и мировым революционным движением. Наряду со Сталиным ответственны за нарушение законности, массовые необоснованные репрессии и гибель многих тысяч людей, ни в чем не повинных людей, несут также Молотов, Каганович и Маленков. Они активно поддерживали творимый Сталиным произвол, злоупотребляя властью, и лично совершали тяжкие преступления перед партией и народом.

Скажите, пожалуйста, я отвечаю на ваш вопрос, каким образом один человек мог совершить тягчайшие преступления перед страной, перед партией, перед государством? Мог он только при одном условии, если все вот эти понятия, о которых я сейчас сказал, не играли никакой роли в стране, где реальная власть принадлежала одному человеку, который мог злоупотреблять ею, как ему вздумается. Поэтому все, о чем вы спрашиваете, – текст Конституции, уставы, не играли ровно никакой роли. Потому что признается, и это не единственный документ, что Сталин сосредоточил в своих руках ничем не ограниченную власть. Поэтому, откровенно говоря, я испытываю небольшое чувство неловкости. Да, состязание есть состязание судебное, а… э… могут быть определенные трюки, могут быть какие‑то приемы такие, которые могут в известной степени или повеселить, или внести какое‑то обострение. Но вам ответ один на все ваши вопросы, и этот вопрос затем я адресовать буду вам: моя позиция и позиция моих товарищей – в период правления Сталина, начиная с 1934 года, в стране был создан режим единоличной власти человека, которого сами соратники называли вождем. Неоднократно и Молотов, и Каганович, и Маленков в своих выступлениях, вам прекрасно известно, говорили о Сталине как о вожде и пели ему славицу, весь советский народ прославлял своего вождя. Ну что ж вы, историк, пытаетесь, очевидно, каким‑то образом, все‑таки, чуть‑чуть хотя бы поправить. Поправить даже невозможно, а уж исказить тем более.

– Значит, вы не ответите на этот вопрос? На вопрос – признаете ли вы, что Конституция СССР не предусматривала обязанность государственных служащих СССР нарушать законы СССР по указанию партийных органов ВКП(б)? Я написал, что вы уклонились от ответа и начали читать выводы комиссии.

– Отвечаю, реальная жизнь была такова, что она заставляла людей совершать беззакония. Да, а те люди, которые не совершали беззакония, те люди, которые не подчинялись такого рода указаниям, они печально заканчивали свою жизнь – они шли в лагеря. Был страшный выбор: или ты подчиняешься тем указаниям незаконным, которые тебе даются сверху, или ты будешь репрессирован. Вот это была правда жизни.

– Да… Ну ладно! От вас‑то какой правды ждать?

– Вопрос 14. Признаете ли вы, что Сталин, по полномочиям своей должности одного из пяти исполнителей решений Центрального Комитета ВКП(б), не имел никаких прав давать никаких государственных распоряжений, тем более государственных распоряжений, нарушающих законы СССР?

В это время помощник принес и ксерокопию вопросов, которые я собирался задать Резнику и копию которых, по глупости, передал секретарю. Судья сообщила Резнику:

– Вам сейчас передадут перечень вопросов, которых сорок пять, да, вы с ними ознакомитесь, мы вам предоставим такую возможность…

– В связи с чем, уважаемый суд? – возмутился я.

Судья не обратила на мои слова внимания.

– …и учитывая, что вопросы взаимосвязаны, если вы сочтете возможным на них ответы каким‑то образом объединить, свой ответ, значит, вы ответите, дополнительные вопросы вам будут заданы.

Обращаю внимание читателей, не понявших, что произошло, – судья передала Резнику право председательствующего в суде, поскольку только председательствующий имеет право отбирать вопросы, относящиеся к делу, только председательствующий определяет, на какие вопросы стороны должны отвечать, а на какие – нет.

– Уважаемый суд, в связи с чем вы это делаете? – настаивал я на ответе. – Мне вы не давали перечень его вопросов, когда я на них отвечал. В связи с чем вы ему передаете перечень моих вопросов?

– В связи с тем, что суд руководит порядком судебного заседания…

– Вы их сами представили, – нагло заявил Резник.

Я уже и сам понял, что дурак, но я не ожидал иметь дело со столь откровенной подлостью.

– Я представил их секретарю суда, а не стороне.

– Суд определяет, таким образом, дело может быть рассмотрено.

– Уважаемый суд, там стоят вопросы, которые вынуждают ответчиков к определенному ответу. В связи с чем вы даете им готовиться на эти вопросы? Вы мне не давали готовиться.

– Нет, мне не нужно готовиться, – спохватился Резник.

– Тогда отказывайтесь от них – «мне не нужно»! – передразнил я его.

– Если б вы заявили о том, что вы к вопросам противоположной стороны не готовы, суд, безусловно, соблюдая ваши процессуальные права, предоставил бы вам возможность подготовиться к ответу, – продолжала выкручиваться судья.

– А Резник что, заявил, что он не готов к моим вопросам, то есть, простите, сторона ответчика заявила, что не готова к моим вопросам?

– Я понял таким образом, что ваши вопросы, как мне представляется, будут повторяться. И если они будут, если они будут передо мной, то возможно вполне, я сориентируюсь в том плане, чтобы не было повторений.

– Уважаемый суд, вы очень, вы очень откровенно играете на стороне ответчиков.

– Значит, суд не на чьей стороне не играет. И еще раз вам объясняю, что если вас не устраивают действия председательствующего, вы в праве заявлять ходатайства…

Я больше не стал ее слушать и повторил 14‑й вопрос.

– Я, – начал Резник, – отвечу так вам, что по полномочиям своим, которые записаны были, Сталин не мог давать такого рода указаний, но по жизни такие указания он давал.

О чем свидетельствуют те документы в том числе, которые представлены, то есть, я об этом уже упомянул, но еще раз повторю. Есть документы с личной резолюцией Сталина, вот они направлялись Сталину, направлялись Молотову одновременно, направлялись Маленкову, направлялись, значит, кого я сейчас тут упомянул, Кагановичу, да, совершенно. И вот вы знаете, визы такие, жирная Сталиным, да, дальше идут подписи вот этих тонкошеих вождей. Причем, по документам, если Сталин не соглашался с документом и в него вносил какие‑то правки, никто ему не возражал. Слово Сталина было решающим, да, Сталин нарушал ту законность, которая была, между прочим, вот э‑э‑э прописана, как сейчас говорят, не нравится мне это слово, сформулирована в той же самой Конституции СССР. Все правильно, Сталин нарушал законы. Вот вам ответ.

– Вопрос 15. Признаете ли вы, что если Сталин вдруг дал преступное распоряжение государственному служащему и тот это распоряжение исполнил, то преступник не Сталин, а государственный служащий?

– Значит, я могу вам сказать, здесь соответственно два есть преступника…

Тут судья бросилась Резнику на помощь, что для того было оскорбительным, – он же гений, титан либеральной мысли, а его спасает соратница, которая ему во внучки годится.

– Поясните, пожалуйста, какие фактические обстоятельства, значащие для дела, будут установлены в результате получения ответов? – перебила Резника судья, обратившись ко мне.

– В результате этого ответа будет установлено фактическое обстоятельство… – начал я сидя, поскольку и Резник задавал свои вопросы сидя, и я.

– Встаньте!!! Когда отвечаете! – завопила судья.

Да, та еще поросль судейская… Я встал и начал отвечать.

– Я читаю вопросы… – начал я.

– И поясните обстоятельства… – изрыгала из себя злобу судья.

– Я начал с этого все свои вопросы, «уважаемый» суд, – это вопросы об обязательности решений Сталина и Политбюро…

– Значит так… – видимо, пытался смягчить обстановку Резник.

– Какие фактические обстоятельства будут установлены? – тупо повторяла судья.

– Фактические обстоятельства, которые будут установлены, – в третий раз повторил я, – обязательными ли были решения Сталина и Политбюро для исполнения.

– Ваша честь, позвольте мне ответить на этот вопрос, – все же достучался Резник до обозленной…

– Отвечайте, – смилостивилась она.

– Значит, здесь, когда начальник, в данном случае Сталин, да, дает преступные распоряжения государственному служащему, у нас здесь два преступника. У нас есть исполнитель, который такое распоряжение выполняет, и есть руководитель, который преступное распоряжение дает. Есть такая, знаете вот, институт соучастия такой, для совершения преступления. Вот по этой причине оба они будут признаны виновными, но добавляю, что вот в этой ситуации, которая была тогда, не выполнять незаконные, преступные указания практически было невозможно. Да, известно, отдельные случаи когда, ну вот те, которые не стреляли, как у Высоцкого. Судьба их, соответственно, была печальной, а то, что такого рода распоряжения давались, которые не основывались на законе и которые противоречили Конституции, ну, надеюсь, что вам говорить…

– Вопрос 16. Даже сегодня, в России, все еще считается, что все же виноват чиновник, сотворивший беззаконие за взятку. Не могли бы вы объяснить логику своего мышления, то есть логику оспариваемой статьи, по которой вы ответственность за действия госаппарата СССР (вне зависимости от их законности и правильности) возлагаете на Сталина, не имевшего права давать распоряжений госслужащим и не имевшего денег для взяток им?

Резник «поплыл» и попросил судью:

– Значит, ваша честь, я бы вот просил бы снять этот вопрос, потому что я уже занялся ликбезом по предыдущему вопросу. Я полагаю, что сейчас, видимо, вот, историк Мухин, он хочет свое образование, юридическое, вновь повысить. Это вопрос в никуда абсолютно, и, на мой взгляд, не имеет никакого отношения к делу.

– Ну вы уже и объясняли, что если тебя напугают, то…

– Представитель истца, – пришла на помощь Резнику судья, – суд просит придерживаться границ процесса, предлагает ваши вопросы сгруппировать и обозначить…

– Уважаемый суд, они сгруппированы и обозначены, – ответил я.

– Ваши вопросы повторяют друг друга, – повторила довод Резника судья.

– Если я повторяю вопросы, то скажите, какой вопрос повторяется?

Судья с Резником запнулись на конкретике, как всегда запинаются болтуны.

– Учтите, пожалуйста, пожелание суда, – наконец разрешилась судья.

– Хорошо, – только и осталось ответить мне.

– Суд преследует установление фактических обстоятельств, имеющих значение для дела, – вспоминала судья слова из услышанных лекций, что выглядело комично: за весь процесс она не задала ни единого вопроса как раз по сути фактических обстоятельств.

Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 253; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

⇐ Предыдущая 12

Мы поможем в написании ваших работ!