ЭРОТИЧЕСКИЙ ФАКТОР В ЦЕЛИТЕЛЬСТВЕ 13 страница
В советской ("ядовитой") педагогике была всегда популярна тема морализирования и разоблачения "лицемерия" детей: "Витя Малеев в школе и дома" и другие варианты. Смысл внушения, "мораль", состояла в том, что уверенное, само-вольное поведение дома, контрастирующее со "школьной придавленностью", признавалось аморальным, недостойным пионера: пионер должен везде быть одинаковым, не расслабляться дома, вести себя с домашними — бабушкой, сестрами и братьями — так же вежливо, как и с учителями.
С появлением жилища, считает А. К. Байбурин (1983), мир приобрел те черты пространственной организации, которые на бытовом уровне остаются актуальными и в наше время. Дом придает миру пространственный смысл (!), укрепляя тем самым свой статус наиболее организованной его части. Дом отделил человека от Космоса, вырос между ними, стал посредником. Именно поэтому стали столь обычные перекодировки между частями человеческого тела, элементами Космоса и деталями дома. Например, крыша — это и кровля дома; и сознание, ум человека, верх его организации (ср. "крыша поехала"); это и тип социальной протекции со стороны негосударственных структур (бандитская "крыша") — социальный космос; это и самые
123
высокие точки земли — "Памир — крыша мира"; это и граница Вселенной — свод, который семантически тоже близок к понятию "крыша".
Символика дома хорошо описана у К. Юнга, который представлял структуру психики как строение дома: сознание — верхние этажи с современным интерьером; подсознание — первый этаж со старинной мебелью; бессознательное — подвальное помещение; а коллективное бессознательное — это самые глубокие подвалы — подземелье, где он во сне находил черепа и кости своих далеких предков, их наскальные рисунки и обращения к потомкам.
|
|
|
В древних текстах космологического содержания создание дома относится к последним этапам творения мира, когда созданному миру придается уплотнение и устойчивая форма. Прежде всего строения призваны были обозначать центр мира — город, храм, алтарь. Если в храме сознательно воплощался образ Вселенной, а позже — "тело Христа-Спасителя", то в жилище, как пишет Байбурин А. К. (с. 11), образ Вселенной повторяется неосознанно, что придает этому "удвоению" мира очень большую ценность. Структура дома повторяет структуру мира (вернее — структуру мировоззрения): дом имеет свой центр и периферию, как и мир; элементы мира — огонь-очаг (центр); воду (кадушка в сенках), землю (пол) и т. д. Само внутреннее пространство дома имело всегда четкие семантически отделенные пространства: красный угол — место, в котором помещались объекты высшей ценности (стол, образа, библия, свечи, крест); печь и печной угол-(старинный центр дома — место получения тепла, пищи и сна); матица — прихожая, отделявшая внутреннее пространство дома от "прихожих"; порог, двери, окна, дымоход — все имело свое значение. Например, дверь — как вход-выход. Наличие дверей, входа и выхода — необходимое условие для сохранения домом своего статуса. Например, гроб — это тоже "дом", из которого уже нельзя выйти; яйцо — тоже дом, но из него можно выйти, сломав скорлупу, созрев для самостоятельной жизни; изба Бабы Яги — "без окон, без дверей" — жилище иного мира.
|
|
|
124
Вспомним устройство сумасшедшего дома. Он практические тоже "без окон и дверей" в символическом плане, так как двери на замке. Для обитателей "дома" дверей не существует, вместо дверей, которые можно преодолевать, как границу внешнего (внутреннего), стоит ("сидит развалившись") санитар и, как древний Сфинкс, требует от просящих прохода отгадать загадку о том, что есть "человек": "Тебе доктор разрешил? Нет, тогда иди в палату", "Ты болен, не в себе, тебе нельзя", "Когда станешь нормальным человеком, тогда и выпустят!" и т. д. На окнах решетки, это почти "без окон". Получается, что такая лечебница семантически близка и к гробу, и к избушке на курьих ножках. Вот и контекст для плацебо-эффектов.
|
|
|
Семья
Само слово "дом" ("domos"), как считают лингвисты, первоначально означало не жилое помещение, а общественную организацию — семью. Можно вспомнить и слова из притч Иисуса о домостроении — построении системы связей между людьми, породнение людей между собой, формирование духовной системы семейных уз и т. д.
Дом в традиционном укладе жизни оседлых народов всегда выступал и как один из источников, и трансляторов, так называемых "культурных кодов" и эпистем — передатчиком важнейшей социально-культурной информации. Он являлся как бы первой "книгой жизни" для человека. Речь идет не только о пространственной ориентации человека, на чем держится индивидуальное сознание, но и о более тонких механизмах ориентации в "смысловом космосе": оппозиция "внешний — внутренний", "свой — чужой", сырой — вареный и пр. С домом связана своеобразная домашняя мифология. Например, обряды при переходе в новый дом символически связаны с породнением, обживанием новой постройки, которая еще принадлежит природе (необжитой): запуск кошки первой, например, или петуха черного и курицы; переселение домового (хозяина, дедушки, хатника, господарека) и т. д.
|
|
|
125
Набор культурных символов обжитого дома — это определенные вещи, культурный смысл которых прочитывался с помощью своего рода грамматики — традиционной системы смысловых связей между вещами. Он задавался, очевидно, функцией семьи, жизнедеятельностью естественной социальной группы, которой является семья. В этой группе человек рождается, становится Homo sapiens прежде, чем начнет покидать это убежище. Здесь человек живет, отдыхает, увеличивает семью новыми членами, умирает и т. д., то есть весь цикл жизнедеятельности семьи отражается в культурном наборе символов обжитого дома. Этот набор, конечно же, представляет собой "текст", который становится "контекстом" для любого воздействия лечебным средством.
Медики давно поняли, что внедрение в больничную среду элементов домашней обстановки способствует в большинстве случаев лучшему реагированию больных на любое лечебное воздействие, а в некоторых случаях излечивает само по себе. Особенно драматически такое излечивание можно было наблюдать в прошлые годы, когда с вокзалов в психиатрическую больницу привозили больных с так называемым "железнодорожным параноидом" Жис-лина. Развитие и психологическая сущность этого расстройства очень хорошо изображена в кинофильме В. М. Шукшина "Печки-лавочки". Герой собирается ехать из родного села, где его Дом, откуда он не выезжал еще ни разу надолго. Ехать надо! Его наградили путевкой в санаторий, это почти экскурсия в рай. Отказываться нельзя — не поймут люди, засмеют. А ехать боязно. Подготовка (сомнения, напутствия знакомых и друзей, плохие предчувствия, которыми охотно делятся завистники) создает тревожное ожидание Пути. И вот герой в вагоне. Незнакомые люди, незнакомые ориентиры (вагон — не дом), поезд постоянно перемещается, мелькают столбы за окном. В купе заходит вор, которого герой принимает за "своего". Вор втягивает героя в разговоры, а затем делает его невольным участником кражи. Герой постепенно входит в состояние возбужденной подозрительности, он уже почти больной. Но его спасает домашняя обстановка профессора-филолога, кото-
126
рый приглашает его к себе в дом на промежуточной остановке в Москве.
Пациенты с параноидом, снятые с поезда, где входили в это состояние, как правило, на вторые-третьи сутки после "критического сна" в домашней обстановке отделения (медсестры — как братья; санитары — как няньки; врачи — как родители; чистые постели, тепло, кормят) полностью выходят из состояния спутанности и только поблекшие воспоминания "о травле" напоминают им "Путь".
Трапеза
Совместная еда за столом — универсальный организатор человеческих взаимоотношений. Как писал в своих книгах Э. Берн, еда прекращает всякие другие "игровые взаимодействия" детей и родителей, супругов, детей между собой. Порядок рассаживания — модель социальных отношений в семье, а стол и его пространство ("застолье" — звучит почти как "Зазеркалье") — модель Вселенной. ("Что на столе, то и в жизни".)
Многие западные психотерапевты считают изобретение групповой психотерапии достижением XX века. Но совершенно очевидно, что групповая терапия — это возобновление в особом, узком контексте (терапевтическом) тех ритуалов и установлений, которые выработаны обществом давным-давно. Совместный прием пищи дома, с друзьями и учениками (трапеза) во время празднования (пир), ритуально (похоронный обряд) — это прототип групповой терапии, которая тоже представляет собой символическую трапезу:
— "поедание" того участника группы, над проблемой которого группа работает или того, кто сидит на "горячем стуле";
— совместный анализ ("пережевывание", "перемывание косточек") проблем межличностного общения;
— совместный прием "духовной пищи" (обучение Иисусом своих учеников за трапезой: "Вино — это кровь моя", "Хлеб — это тело мое");
— совместное исполнение десакрализованных ритуалов "пиршества", "карнавала", "поминовения", "жерт-
127
воприношения", "нового рождения", "путешествия к предкам" и т. д.
Можно еще более углубиться в смысловой контекст трапезы. Дело в том, что ребенок получает навыки лечения и исцеления не где-нибудь, а преимущественно в семье. Речь идет о "нормальных" детях, воспитывающихся дома, в полной семье. Эти первоначальные навыки почти не отли-чаюся от навыков питания. Лечиться для ребенка — это "есть особу пищу". По мере роста и созревания ребенка в его сознании отделяются друг от друга "еда" и "лечение", но смысловая (родственная) связь между ним остается навсегда.
Обратимся еще раз к английскому слову "лечить" (treatment). Перечисление значений корневого слова treat (to) в словаре по степени употребимости дает любопытную "схему универсального лечения":
1) обращаться к кому-то за чем-то;
2) обходиться с кем-то, с чем-то;
3) рассматривать, то есть принять для рассмотрения;
4) трактовать что-то;
5) лечить, то есть "пропитывать" лекарством;
6) подвергать воздействию;
7) угощать;
8) вступать в деловые отношения.
Семантически устанавливается связь между угощением и лечением. У наркоманов, например, в слэнге "угостить" — это дать кому-то наркотик, то есть "лекарство от скуки", эйфоризант, "освободитель от боли".
Итак, лечение на глубоком уровне осознания "прочитывается" как особый тип трапезы, принятия особой пищи, из "особых рук". И это очень мощный сам по себе активатор внутренней психической энергии. Если болезни человека вызваны в основном, как считают уже многие исследователи, неудовлетворением потребностей, то есть голодом^ то "лечение голода", как известно, — это питание, еда, совместная, "праздничная" или будничная.
"Домашнее питание" для многих людей — это наиболее приемлемая форма утоления голода ("сродная пища", как
128
говорил "русский Сократ" — Григорий Сковорода). Поэтому обстановка, семантически связанная с символикой дома, семьи, домашней еды, стола, собирающего всех, конечно же, оказывает сильное психотерапевтическое действие само по себе и обеспечивает такой контекст (чаще всего благоприятный), который детерминирует положительные плацебо-эффекты любого лечения.
УСТАНОВКА
Механизмы плацебо
То, что приводит в действие процессы СОЗДАНИЯ плацебо-эффектов, принято называть "механизмом". Плацебо-эффекты, как показано нами, создаются самим человеком. Но человек не изолирован от своего окружения, поэтому и создает плацебо вместе с окружением ("на фоне", "совместно", "воспротив", "в синергии", "в комбинации", "с потенцированием", "с опосредованием" и т. д.).
Сам внутренний механизм плацебо-эффектов описывали, как правило, в терминах:
— внушения, суггестии;
— объяснения, персуазии;
— ожидания, "модели будущего";
— конформизма, подражания другим;
— установки.
Все эти понятия так или иначе связаны с феноменом "установки", который был понят психологом Дмитрием Узнадзе как целостное переживание личности, опосредующее его связь с окружающей средой, создающее готовность совершить акт, который ведет к удовлетворению потребности. Сама установка (подготовка к акту удовлетворения) не осознается человеком, она прозрачна для его сознания, как показали опыты Узнадзе по выработке "гаптической установки". Человек не автоответчик, он реагирует с заранее выработанной установкой на ту или иную реакцию. Он всегда заранее "установлен" ("откалиб-
129
рован", как говорят сейчас "нэлперы"), и от его установки зависит характер как восприятия, оценки стимула, так и двигательного акта. В психологическом пространстве личности действие — это не реакция (реакция на уровне организма или даже "части организма"), а акция личности, то есть целенаправленное, имеющее личностный смысл, удовлетворяющее какую-либо потребность действие, проявление воли.
Дата добавления: 2019-01-14; просмотров: 119; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!