Диплом XIV Международного Царицынского Александро-Невского православного фестиваля культуры, языка и журналистики – 2 страница
Каплей дождя на листах заиграло,
Катятся волны свинцовой горой,
Ожило всё, как в священном Граале.
Травы – сочнее всех райских лугов
Небо – бездонней морского теченья,
Ивы – серебряней мудрых волхвов,
Ветры – на всех языках и реченьях!
Солнышка свет – благодатнее нет!
Листья играют, ветрами влекомы,
Чудно-прозрачен берёзовый свет,
Радостен день близ родимого дома.
Дом мой в татарской стоит слободе,
Старый, купеческий и двухэтажный,
Детства друг – тоже в седой бороде,
Я – то ж – седа, хоть и в шляпе вальяжной.
Всё при местах, обретённых судьбой –
Дом мой – безвестен, и я – неизвестна.
Пишущей братией, как на убой,
Стих мой отправлен,увы, повсеместно.
Ей – не в резон, что в столичных кругах
Признан – ценителями и обласкан,
Смотрят теперь на него, как врага,
Да и меня обвиняют в огласке.
Свет мой родной, мой родной отчий край!
Ваша безвестница – я от рожденья.
Всю красоту твою, вешний твой грай
Пела, пою в благодарных мгновеньях.
И от земли, как от неба душа,
Будет величиться стих нежной страстью.
Родина милая! Счастьем стрижа
Счастлива! Вновь говорю тебе: "Здравствуй!.."
10
Над заповедным Джукетау
Свистят закамские ветра,
В шалфейных запахах витая
И в алых зорях до утра.
Земля тлен, кровь племён прошедших
На вечный приняла постой,
Булгарин здравствовал тут пеший
С китай-монгольскою ордой.
И новый ген корней татарских
|
|
|
Слился с корнями русских жён,
Иван подарок сделал царский –
И каждый пятый был крещён!
И россов кровь, и кровь китайцев,
Турецкий ген смешались тут.
Но Бог – един,кресты трех пальцев
В ладони каждого растут.
В степях, ордою полонённых,
Смешал Господь все племена,
Как в добиблейском Вавилоне –
Язык, наречья, времена.
Из вечной Леты снова в Лету,
Любовью связанный навек,
Парчою вечности одетый,
Идет, шел, будет – человек
Он – не китаец и не русский,
И не булгарин, не чуваш,
Он – генно-новый, значит, лучший,
А потому – Прикамью – наш!
11
И что черемуха, когда пуховый тополь
Роняет кисти на речной песок
В азийском Чистополье, родственном Европе,
Но всё ж – азийском, с ликом на восток?
Точёный полумесяц небо осеняет
Детей Тимура. Здесь же жив Иван,
И под крестом златым, судьбину извиняя,
И сыт порой, порою в стельку пьян.
И все запреты полумесяца не властны
Настрой душевный росса изменить,
Пока царит безвременье у власти,
И пил Иван, и пьет, и будет пить.
Ивану-россу важен не кусок горбушки,
Идею справедливости – подай!
Хоть в сказках о царевнах сочный Пушкин
Рисует нам дальневосточный рай.
А в Чистополье шамаханские царевны
|
|
|
Рожают скороспелых чертенят,
И стало росское семейственное древо,
Обсеменённым на восточный лад.
Раскосые рассеялись здесь чертенята,
Влилась роскошно кровь монголов в Русь.
Господня воля – все мы стали азиаты,
И синий взгляд с косинкой нам не в грусть!
Не в грусть. Господь во вразумление народов
Смешал все расы, чтобы вдруг понять:
Не важен люду корень племени и рода,
Смешенье рас – господня благодать.
Господь – един, и мы, Адамом богоданным,
Любовь семейственно несем в душе.
Раскосая чертовка, от Марьям с Иваном,
Роскошна под платком и в неглиже.
Приди на Каму к пляжам дев азийских,
Чего желать? Прелестней стати нет!
Сиди, рисуй девчонок ангельские списки
И радуйся, что чуден белый свет…
12
Сбрось на берег хрусталь ожерелья, как грусть,
Просветлённую камской лазорью,
И платьишко летящее – шёлковый груз
На песок, как не знала и горя!
Опалённый июнем сияющий диск
Нежит кожу лучами косыми,
А в тени свежий ветер – ну чем вам не бриз! –
За ногами сквозит, за босыми.
На контрасте – в тени до озноба свежо,
Солнце – соки из пор выжигает,
В полчаса – заалеет на теле ожог,
И волна за волной набегает.
И упрямо рядит в шоколадный загар.
|
|
|
Здесь девчонки черны, как мулатки,
Не ходи за конфетками ты на базар,
Шоколадные девочки сладки.
Синий взгляд, бровь – крыло и нога – от бедра,
Пляж – не подиум, ну а фигуры!
Восхищенно глядит на девчат детвора,
Онемевши от нежной натуры.
Что кино, когда девичья юная плоть
Розовеет стыдом и загаром?
Из живого ребра безупречный Господь
Сотворил деву-Еву недаром.
И на камской волне возлежит, как в раю,
Без запрета представлена взорам.
Нет прекрасней метиски в татарском краю –
Плод естественного – ах! – отбора.
Хороша без гроша и, как нежность, свежа,
Облик родственен княжеской стати.
Вперемешку возник род отборных мешар –
Генный праздник богинь, дев и граций…
13
Соловьиная Берняжка
В трелях звонких родников,
На тропинках – свет-ромашки,
Мальвы – вспышкой огоньков.
Ветви клонят ниц берёзы,
Липы сладкие цветут,
Чистополье – нет, не проза,
Музы здесь века живут!
Домики – в резьбе и мальвах,
Улочки – в тени дворов,
Родников разлив хрустальный
От щедрот земных даров,
На старинных коромыслах
Вёдра тяжкие – полны,
И видны, где не помыслят,
Отголоски старины.
Так сладка твоя водица,
Ключ Берняжки золотой,
Что всю жизнь ночами снится
Родниковый тот настой!
Слаще не нашла – по свету!
Вновь к Берняжке я бреду,
И родник смывает светом
Все невзгоды и беду.
Воду – на ладонь, как детство, –
И омыть горячий лоб!
Вот – единственное средство,
Заново начать жить чтоб.
Соловьиная Берняжка...
14
Качает ветр верхушками деревьев
Над светлой лентой звонкого ручья,
Где мост – в металле, вместо досок древних,
А там внизу – ложбина и ничья,
Вернее – соловьиная! В июнях
Весёлый соловьиный говор прост,
Всё – щёлки, перещёлки – и, как в струнах,
Гудит основами летящий мост.
А впереди – ветвей зелёных море,
Погостом мусульман в ветрах шумят,
И снова – птичьи трели, разговоры:
Как на крыло поднять им соловьят!
И – небо! И над облаком лиловым,
И Камой, что сияет вдалеке,
И молвленное не удержишь слово
Речённое – уже на языке.
Берняжка чистая из далей детства,
Сверкающая в брызгах родников,
Ведёрки, тяжкие по-малолетству,
С водою, самой сладкой от веков.
Из бездны почв, кореньями очищен,
Хрустальный ключ трепещет мне в ладонь.
Я пью не воду – память, что нет чище,
О жизни, что умчалась в даль годов.
Глядят туда ожившие вновь лица,
В искристых водах смотрят на меня.
И жизнь – не отстранить, не отстраниться! -
Течёт, Берняжки струйками звеня...
|
|
|
15
Мухаммад хазрату
чистопольской мечети НУР
Мечеть старинная, из детства,
На старости – пришла сюда.
Молитв целительное средство
Течет, как чистая вода.
Мулла читает на татарском,
Миролюбивом языке,
Что русский и татарин – в братстве,
В господней праведной руке.
Читает о добре и сраме,
О подаянии родным,
Ведь, все мы – дети от Адама,
И кровны – по судьбе страны.
Держу багряное сердечко
С арабской вязью… Тайный знак
Всевышним разумом отмечен,
Гостеприимством ль коль кунак,
Иль утешением в недоле?
Мулла откроет скрытый смысл…
Мне, девочке, татарка в поле
Тот талисман дала, как мысль.
Та божья мысль оберегала
И правила в судьбе пути,
Их много, разных, выпадало,
Но в детство – тропки не найти.
И «одеянье покаянья» –
Начертано на камне том…
Народа два – одно преданье
На божьем языке святом!
Ведь, все мы – дети от Адама…
16
Вновь я стою у отчего порога,
Заброшена квартира – на года,
В ней я жила – девчонка-недотрога! –
И счастлива была, как никогда.
Клён врос под дверь, порожек прикрывая,
Вокруг кустится мощно лебеда,
Вновь привела сюда судьбы кривая,
Пожалуй, не на год, а навсегда.
Здесь жившие, ушли, жильё закрыли,
И не зайти, не вспомнить отчий взгляд,
Как я летела – руки, словно крылья! –
В соседствующий рядом детский сад.
Другое время, ветхие постройки
Живут по новым замыслам, векам,
Лишь двор и до сегодняшнего срока
Упёрт в мечеть, взлетая к облакам.
Течёт здесь небо – первое, родное,
Крылатым днём и в звёздно-млечных снах,
Где я плыла, подобно старцу Ною,
В ковчеге детства полном, как луна.
На том ковчеге приплыла из жизни
К заветно-заповедным берегам
Моей единственной навек отчизны,
Что чистопольем детства дорога…
17
У храма. Поминальная суббота,
Молебен сладкогласый – и покой.
Соборные сияющие своды,
И облака, задумчивой рекой
Плывут на север, к непокорной Каме,
Чтоб отразиться в жемчугах зерцал
И славой триедиными перстами
Благословлять и храмы, и Творца.
Благословен Творец красот всевышних!
Земля кадит цветами – небу дар,
И понимаешь, нет душ в мире лишних,
А каждая – заветная черта.
И братья, Авель с Каином заблудшим,
Нам созданы, чтоб отличить добро,
И падшая душа, из самых худших,
Всё ж помнит про адамово ребро.
Мы все – единой плоти! – от Адама,
И кровно братство, и свята любовь,
Когда тебя из мерзости и срама
К святому детству возвращают вновь.
И помня о заботе ближних в детстве –
У каждого она была, как свет! –
В своём отверженном и горьком бедстве
На всё найдёшь единственный ответ.
Дари любовь и возрождай доверье
В душе, изломанной страстями лет!
Господней добротой судьбу измерив,
Пусть поздно, но прими благой совет,
Как сохранить и душу, и костяк,
Поняв, кто – друг тебе, а кто – злой враг.
Дари любовь…
18
Ах, «ярар уж», ах, «ярар» -
Говорок татарской речи.
У реки бурлит базар,
Слышен светлый зов мечети,
Все, как прежде, город стар,
Только люди – все моложе…
Ах, «ярар» уж, ах «ярар» –
Век достойно нами прожит.
Все в трудах – за хлеба кус,
За глоток счастливый солнца…
Ах, «ярар» – еще вернусь
Отыскать свой свет в оконце...
19
Здесь край мой – Родина навечно...
Я снова здесь – без звезд и званий,
Не вставшая на пьедестал,
Фасадной роскоши Казани
Предпочитая свой Чистай.
Когда-то прочили известность,
И жизни – будущий успех...
Но вызываю в сплетне местной
То ль состраданье, то ли смех.
Меня Чистай мой не запомнил,
Его сменявшей на Казань.
Таких, как я, ушедших – сотни,
И не вернувшихся назад.
Пройдя по жизни путь достойный,
Хоть лавров и не заслужив,
Казань и Чистополь застойный
Благодарю – за меру сил,
За то, что никому не в тягость,
Тружусь, чтоб трудный хлеб добыть.
Ну, а мечты, подобно стягам,
Нас окрыляют, чтобы жить.
Не тот солдат, чтоб генералом
Помыслить даже не посмел –
По жизни шла, открыв забрало,
На благо людям, в спешке дел.
И чтила мужество и совесть,
Нашед их или не найдя,
В Татарию вернулась снова,
Казань и Чистополь пройдя.
Здесь край мой – Родина навечно!
И память то всегда хранит.
И только здесь погостом вечным
Мне станет памятный гранит.
Лишь здесь – навек моя отрада –
Русско-татарский светлый край,
Где райской прозвучит наградой
Мне и гармошка, и курай.
Я снова здесь…
Стать бабочкой
1
Губы с запахом разлуки,
Взгляды, загнаннее зверя,
Смех, как зайчик солнца, в руки
Не даётся и не верит.
Крылья солнечною пылью
Замерцали – кокон знака,
Развернуть пора закрыльем –
И икону сердца – на кон,
На узорочье тех веток,
Что хранят тебя до срока…
Золотистый веер меток
Уж готов вспорхнуть высоко.
Сны, как бабочки! Ночь – кокон
Средь златых межстрочий истин.
На хрустальном блеске окон
Бьётся тень апрельских листьев.
Кокон – пуст, дыра зияет,
В ней просвечивают звёзды
И с рассветом – исчезают.
Ты – вновь бабочка. Всё просто.
Нет ущелий одиночеств,
Нет звонков, замков. Нет двери.
Лишь полёт, как блеск пророчеств,
Позови, и я поверю.
Бабочка, с душой девичьей…
Мне бы босиком – по солнцу,
Радуге, что в лужах. Птичьей
Трелью, словно колокольцем,
Зазвенеть, но… слишком поздно…
Седина – не лучик прядки,
Паперть старости ждёт грозно
Нищую. Мой сон – лишь кладка.
Завернувши яйца в листик,
Гусеницей – стать невзрачной,
Сны мои, о Боже Христе,
Бабочкой вспорхнуть прозрачной.
Крылья – ветру, словно детству,
Засиять пыльцой и мыслью!
Старость–это тоже средство
В крыльях пролистать жизнь, в вызов.
Ты – вновь бабочка…
2
Что ж поле перейти – не каяться,
А жизнь – не поле перейти –
И радоваться в ней, и маяться,
И умирать, как не крути.
Конец с концом свела та истина,
И тает жизнь снежинкой в ней,
А истина по жизни – мглы стена,
И ты за ней всегда в вине.
Не оправдаться и не спрятаться,
Но мёртвы – сраму не имут,
И к оправданьям не сосвататься.
Прости всех, коли не поймут.
Сны – бабочки…
3
Цветенье бабочек – без срока,
В четыре жизни – наугад.
О юность – бабочкой востока!
О зрелость – гусеницей в сад!
А старость? Яйцекладка грезит
О зрелости очередной,
Чтоб засиять в златом разрезе
Златою бабочкой весной.
Имеет ль путаница эта
На жизнь основы и права?
Начнем с начала. В токе света
Та кладка – детство естества,
А гусеница – юность, лето,
Пыхтит, жиреет средь листвы,
Чтобы закуклиться при этом
И в старость вылететь – увы!
Кругом ликует разнотравье,
В блаженстве мреет мотылёк,
О моя старость, что бесправна,
Стань бабочкой на этот срок!
И, словно в юности зелёной,
Лети душа, сияй в устах!
Сны бабочкою опалённой –
Со строчкой кладки на листах
Сияют в веер золотистый,
Где крылья – солнышка ожог
Средь превращений странно-листых –
Яйцо, червяк, вновь мотылек!..
Вино из одуванчиков
1
Не напрасно звезда мне приснилась,
Голубая, как степь, высота…
Ольга Полторецкая
Заложница строгих правил,
Отшельница на миру,
Хозяйкой была по праву,
Но не пришлась ко двору.
Без зависти и без злобы
Созвездия слёз и добра
На сердце, как месте лобном,
Распяла волшбою пера.
И ежечасно казнилась:
Что всё – могла! – не взяла,
Без выбора, злая сила
По отрешеньям вела.
Не встретила себе ровню,
От благ голубых кровей,
Но как мучительно помню,
Живет где-то мой – ничей,
Встречается где-то с небом,
Когда на душе гроза,
И жив не единым хлебом,
Надеждой – жива стезя.
Стезя, где мы разминулись
Или совсем не дошли.
Нет! Звезды не обманули –
Так верила!– не могли…
2
Хочу, как в юности, мечтать,
Когда в восторге – от сознанья,
Что никого не надо ждать
В час неурочного свиданья.
Что вот ты рядом, ангел мой,
И сероглазый, и влюблённый,
И каждый лучик озорной,
Стрелой амура упоённый,
Вонзался в трепетную плоть,
И сердце нежностью звенело,
Которой – даже сам Господь! –
Не укреплял свой дух и тело.
И раствориться без начал
В экстазе юного блаженства,
Чтоб взгляд девичий излучал
И робость детства и кокетства.
Мой ангел, где сейчас твой дом,
И жизнь твоя легко ль сложилась?
Нет, не вини себя ни в чем,
Что наша встреча не случилась.
А вот случилось – вперекор
Разлукам горьким и потерям,
Что я мечтаю до сих пор
Лишь о тебе, тебе лишь верю
И в старости, как в юности моей...
3
Сладко ль жить тебе затворницей,
И безудержно мечтать,
И в ночах безбрежных вольницей,
На крылах паря, летать
В снах ли, в грезах? Сном не познано:
Под ревущею волной
Океаны, штормом грозные,
Закачают жизнь – на дно!
Лебедем – над бездной мрачною…
Где быть живу – не пропасть?
Защитить в грозу ненастную
Сможет мачтовая снасть.
Хоть ломает то судёнышко,
Нависает грозный вал,
Жалкое, но все же – гнёздышко,
Иль отваги пьедестал?
И твое крыло лебёдушки
Приютил тот ветхий чёлн…
Жизнь моя – морская волюшка
В шторме грозных, жёстких волн.
Как и в снах бедовых – юности,
Укрываюсь – на корме
Корабля земной угрюмости,
Без причала, как в тюрьме…
4
Благодарю за молодость и старость,
Дата добавления: 2019-01-14; просмотров: 137; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!