Подготовка текста, перевод и комментарии О. П. Лихачевой 54 страница
Посем же посла Володимѣръ слугу своего доброго вѣрного, именемь Ратчьшю,[504] ко брату своему Мьстиславу, тако река: «Молви брату моему: прислалъ — рци — ко мнѣ сыновѣчь мой Юрьи просить у мене Берестья, азъ же ему не далъ ни города, ни села, а ты — рчи — не давай ничегоже». И вземь соломы в руку от постеля своее, рече: «Хотя быхъ ти — рци — братъ мой тотъ вѣхоть соломы далъ, того не давай по моемь животѣ никомуже». Рачьша же изнаиде Мьстислава во Стожьцѣ и сказа ему рѣчь братню. Мьстислав же удари челомь противу словомъ брата своего, река: «Ты же ми брать, ты же ми отець мой, Данило король, оже мя еси приялъ подъ свои руцѣ. А что ми велишь, а я радъ, господине, тебе слушаю». Рачьшга же одаривъ отпусти. И приѣхавъ, сказа все по ряду Володимѣру.
После этого послал Владимир слугу своего, доброго и верного, по имени Ратьша, к брату своему Мстиславу так сказать: «Скажи брату моему: прислал ко мне племянник мой Юрий просить у меня Берестье, и я не дал ему ни города, ни села, и ты не давай ничего». И, взяв соломы из постели своей в руку, сказал: «Если бы я тебе,— скажи,— брат мой, дал этот клок соломы, и того не давай после смерти моей никому». Ратьша нашел Мстислава в Стожке и сказал ему слова брата его. Мстислав отдал поклон на слова брата своего и сказал: «Ведь ты мне брат, ты мне отец, как король Даниил, потому что ты принял меня под свое покровительство. Что ты мне велишь, господин, я с радостью тебя послушаюсь». Ратьшу он, одарив, отпустил, и тот, приехав, рассказал все по порядку Владимиру.
|
|
|
Присла же потомь ко Володимеру Левъ епископа своего перемышлескаго, именемь Мемнона. Слуги же его повѣдаша ему: «Владыка, господине, приѣхалъ». Онъ же рече: «Который владыка?» Они же повѣдаша: «Перемышлеский. Ѣздить от брата ть ото Лва». Володимѣръ же бѣ разумѣа древняя и задняя, на што при ѣ халъ посла по него. Он же воиде к нему и поклонився ему до землѣ, река: «Братъ ти ся кланяеть». И велѣ ему сѣсти, и нача посолъство правити. «Брат ти, господине, молвить: стрый твой Данило король, а мой отець, лежить в Холмѣ у святѣй Богородици, и сыновѣ его, братьа моа и твоя, Романъ и Шварно, и всихъ кости туто лежать. А нынѣ, брате, слышимъ твою немочь великую. Абы ты, брат мой, не изгасилъ свѣчѣ надъ гробомъ стрыя своего и братьи своей, абы далъ городъ свой Берестий — то бы твоя свѣща была». Володимѣръ же бѣ разумѣя притъч ѣ и темно слово, и повѣстивъ со епископомъ много от книгъ, зане бысть книжникъ великъ и философъ, акого же не бысть во всей земли, и ни по немь не будеть. И рче епископу: «Брате,— рци,— Лве княже, ци без ума мя творишь, оже быхъ не разумѣлъ сей хитростии? Ци мала ть — рци — своя земля, оже Берестья хочешь? А самъ держа княжения три: Галичкое, Перемышльское, Бельзьское. Да нѣту ти сыти! А се пакъ мой — рци — отець, а твой стрый лежить во епископьи и у святой Богородици в Володимерѣ, а много ль есь над нимь свѣчь поставилъ? Что есь далъ который городъ, абы то свѣча была? Оже — рци — просилъ еси живымъ, а уже пакъ мертвымъ просиши. Не дам не — реку — города, но ни села не возмешь у мене. Розумѣю я твою хытрость. Не дамь». Володимерь же, одаривъ владыку, отпусти и, зане бысть не бывалъ у него николиже.
|
|
|
Прислал потом Лев к Владимиру своего епископа перемышльского по имени Мемнон. Слуги его сказали Владимиру: «Господин, приехал владыка». Он же сказал: «Какой владыка?» Они же сказали: «Перемышльский. Он приехал от твоего брата Льва». Владимир же знал все прежде случившееся и понимал, зачем приехал епископ, и он послал за ним. Тот вошел к нему и поклонился до земли, говоря: «Брат тебе кланяется». Князь велел ему сесть, и тот стал исполнять посольство свое: «Брат твой, господин, говорит: твой дядя король Даниил, мой отец, лежит в Холме в храме святой Богородицы, и сыновья его, твои и мои братья, Роман и Шварн; всех их кости там лежат. А сейчас, брат, мы узнали про твою тяжкую болезнь. А чтобы не погасла свеча, брат мой, над гробом твоего дяди и братьев твоих — дать бы тебе город твой Берестье,— то была бы и твоя свеча». Владимир понимал притчи и иносказания, и он говорил с епископом по-книжному, потому что он был многоразумный книжник и философ, какого не было на всей земле и после него не будет. И он сказал епископу: «Скажи князю Льву: “Брат! Ты что, думаешь, что я безумец и не пойму твоей хитрости? Неужели тебе мало,— скажи,— своей земли, что ты хочешь Берестье? А сам держишь три княжества: Галичское, Перемышльское и Белзское! И все ты не сыт! А еще,— скажи — мой отец и твой дядя лежит в епископии Владимирской в храме святой Богородицы, а много ли ты над ним свечей поставил? Дал ли ты какой-то город, чтобы была свеча? Добро бы,— скажи,— ты для живых просил, так ты уже для мертвых просишь! Не дам тебе,— говорю,— не только города, но и села не возьмешь у меня. Я понимаю твою хитрость. Не дам”». И Владимир, одарив владыку, отпустил его, будто бы никто у него и не был.
|
|
|
Князю же Володимеру Васильковичу великому, лежащу в болести 4 лѣта, болезнь же его сице скажемь.
|
|
|
Великий князь Владимир Василькович лежал в болезни четыре года, и о его болезни так расскажем.
Нача ему гнити исподняя уустна, первого лѣта мало, на другое и на третьее болма нача гнити, и еще же ему не вельми болну, но ходяшь и ездяшеть на конѣ.
Стала у него гнить нижняя губа; в первый год немного, а на другой и на третий стала больше гнить, хотя он еще не был сильно болен, а ходил и ездил на коне.
И розда убогым имѣние свое: все золото и серебро и камение дорогое, и поясы золотыи отца своего и серебряные, и свое, иже бяше по отци своемь стяжалъ, все розда. И блюда великаа сребрянаа, и кубькы золотые и серебряные самъ передъ своима очима поби и полья в гривны. И мониста великая золотая бабы своей и матери своей все полья и розъсла милостыню по всей земли, и стада роздая убогымь людемь, у кого то коний нѣтуть, и тѣмь, иже кто погибли в Телебузину рать.
И раздал он свое имущество нищим: все золото и серебро и драгоценные камни, и золотые и серебряные пояса своего отца, и все свое, что он приобрел после своего отца, все роздал. Большие серебряные блюда и кубки золотые и серебряные он сам перед своими глазами разбил и перелил на гривны. Большие золотые мониста своей бабки и своей матери он все перелил на монеты и разослал милостыню по всей земле, и стада раздал бедным людям, у кого нет коней, и тем, у кого погибли кони в войне с Телебугой.
Къ сему же кто исповѣсть многые твоя и нещаныа милостыня и дивныя щедроты, яже ко убогымь творяше и к сиротамъ, и к болящимъ, и ко вдовичамъ, и къ жадным? И ко всимъ творяще милость требующимъ милости. Слышалъ бо бѣ глас Господень ко Навьходъносору царю: «Свѣтъ мой да будет ти вгоденъ и неправды твоя щедротами нищихъ»; еже слыша ты, о честниче, дѣломъ сконча слышаное: просящимъ подаа, нагыя одѣвая, жадныя и алъчныа насыщая, болящимъ всяко утѣшение посылая, долъжныя искупая. Твоя бо щедроты и милостыня нынѣ во человецѣхъ поминаемы суть, паче же пред Богомъ и ангелы его. Еяже ради добропрелюбныа Богомъ милостыня и много дерьзновенье имѣеши к нему, яко присный рабъ Христовъ. Помогаеть ми словесы рекы: «Милость хвалиться на судѣ, милостини мужю, акы печать с нимь». Вѣрние же самого Господа глаголъ: «Блажении милостивии, яко тѣи помиловани будуть». Ино же яснѣе и вѣрние послушьство приведемь о тебе от святыхъ псаний, реченое Яковомъ апостоломъ, яко: «Обративы грѣшника от заблужения путии его спасеть и душю, и покрыеть множьство грѣховъ».[505] Ты же и церкви многи Христовы поставль, и служителя его введъ, подобниче великого Костянтина, равноумне и равнохристосолюбче, равночестителю служителемь его: онъ со святими отци Никейского сбора законъ человѣкомъ полагаше, ты же со епископы и игумены снимаася часто со многимъ смирениемь,[506] много бѣсѣдоваше от книгъ о житьи свѣта сего тлѣньнаго. Но мы на предлежащее возвратимся.
К тому же кто расскажет о твоих многих и щедрых милостынях и удивительной щедрости, которую проявил ты к убогим, к сиротам, к больным, к вдовам, к голодающим? Он всем оказал милость, нуждающимся в милости. Ведь услышал он глас Господень к Навуходоносору-царю: «Совет мой да будет тебе угоден, и пусть неправда твоя исправится щедротами к нищим». Слышав этот глас, ты, достойный почитания, делом выполнил слышанное: просящим давал, нагих одевал, жаждущих и алчущих насыщал, болеющим всякое утешение посылал, должников выкупал. Твои щедроты и милостыня и ныне людьми вспоминаются и особенно перед Богом и ангелами его. Ради этой угодной Богу милостыни ты имеешь многое дерзновение перед Богом, как истинный раб Христов. Помогает мне словами сказавший: «Милость хвалится на суде, милостыня мужа как печать с ним». Вернее же этого самого Господа слова: «Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут». И еще другое верное и ясное свидетельство о тебе из Священного писания, сказанное Иаковом-апостолом: «Отвративший грешника от ложного пути, и душу спасает, и покрывает множество грехов». А ты многие церкви Христовы поставил, и служителей Христовых ввел, ты, подобный Великому Константину, равный ему умом и любовью к Христу, столь же почитаемый, за служение Христу: Константин вместе со святыми отцами Никейского собора закон для людей установил, а ты, встречаясь часто с епископами и игуменами со многим смирением, много беседовал с ними по книгам о бытии этого тленного мира. Но мы на прежнее возвратимся.
Исходящу же четвертому лѣту, и наставши зимѣ, и нача болми немочи. И опада ему все мясо с бороды, и зуби исподнии выгниша вси, и челюсть бороднаа перегни. Се же бысть вторы Иевъ. И вниде во церковь святаго и великаго мученика Христова Георьгия,[507] хотя взяти причастье у отца своего духовнаго. И вниде во олтарь малый, идеже ерѣи совлачаху ризы своа. Ту бо бяшеть ему обычай всегда ставати. И сѣде на столцѣ, зане не можаше стояти от немочи. И воздѣвъ руцѣ на небо, моляшеся со слезами, глаголя: «Владыко Господи Боже мой, призри на немощь мою и вижь смирение мое, одержащаа мя нынѣ, на тя бо уповая, терьплю о всихъ сихъ. Благодарю тя, Господи Боже: благая прияхъ от тебе в животѣ моемь, то злыхъ ли не могу терпѣти? Яко державѣ твоей годѣ, тако и бысть. Яко смирилъ еси душю мою, во царствии твоемь причастника мя створи молитвами Пречистыя твоея Матери, пророкъ и апостолъ, мученикъ, всихъ приподобных святы отець, якоже и тии пострадавша и, угожьше тобѣ, искушени быша от дьявола, яко злато в горнилѣ, ихже молитвами, Господи, избраньномь твоемь стадѣ, с десными мя овцами[508] причти». Пришедшю же ему от церкви и леже потомь, вонъ не вылазя. Но болми нача изнемогати. И опада ему мясо все с бороды, и кость бородная перегнила бяшет, и бысть видети гортань. И не вокуша по семь недѣль ничегоже, развѣе одиное воды, и то же по скуду. И бысть в четвергъ на ночь, поча изнемогати, и яко бысть в куры, и позна в собѣ духъ изнемогающ ко исходу души, и возрѣвъ на небо и воздавъ хвалу Богу, глаголя: «Бесмертный Боже, хвалю тебе о всемь! Царь бо еси всим. Ты единъ во истину подая всей твари всебогатьствомь наслажение. Ты бо створивъ мира сего, ты соблюдаешь, ожидаа душа, яже посла, да добру жизнь жившимь почтеши, яко Богъ, а еже не покорившуся твоимъ заповѣдемь, предаси суду. Всь бо суд праведный от тебе, и бес конца жизнь от тебе, благодатью своею вся милуешь притѣкающая к тебе». И кончавь молитву, воздѣвъ руцѣ на небо, и предасть душю свою в руцѣ Божии, и приложися ко отцемь своим и дѣдомъ, отдавъ общий долгъ, егоже нѣсть убѣжати всякому роженому. Свѣтающю же пятку, и тако преставися благовѣрный христолюбивый великий князь Володимѣръ, сынъ Василковъ, внукъ Романовъ, княживъ по отци 20 лѣт. Преставление же его бысть во Любомли городѣ в лѣто 6797, месяца декабря во 10 день,[509] на святаго отца Мины. Княгини же его[510] со слугами дворьными, омывше его, и увиша и оксамитомъ[511] со круживомъ, якоже достоить царемь, и возложиша и на сани, и повезоша до Володимѣря. Горожаномъ же от мала и до велика, мужи, и жены, и дѣти с плачемь великимъ проводиша своего господина.
Когда проходил четвертый год и настала зима, он стал болеть еще сильнее. И отпало у него мясо от подбородка, и все нижние зубы выгнили, и нижняя челюсть перегнила. Он был вторым Иовом. И вошел в церковь святого великомученика Христова Георгия, желая принять причастие у своего духовного отца. Он вошел в малый алтарь, где священники снимают свои ризы. Тут он всегда имел обыкновение становиться. Он сел на стул, потому что не мог стоять из-за болезни. И, воздев руки к небу, молился со слезами, говоря: «Владыко, Господи Боже мой, взгляни на немощь мою, охватившую меня сейчас, и узри смирение мое; надеясь на тебя, терплю все это. Благодарю тебя, Господи Боже,— и при жизни получил от тебя благо, разве не смогу претерпеть зло? Как угодно твоему могуществу, так и случилось. Ты смирил мою душу — так прими меня причастником во царствии твоем, по молитвам пречистой твоей Матери, пророков, апостолов, мучеников, всех преподобных святых отцов, так как и они пострадали, угождая тебе, были искушены дьяволом, как злато в горниле, и по их молитвам, Господи, причисли меня к избранному твоему стаду, к десным овцам». Вернувшись из церкви, слег он и потом больше уже не выходил. И еще больше стал терять силы. И отпало у него все мясо с подбородка, и челюсть перегнила, и была видна гортань. И не ел он после этого семь недель ничего, кроме одной воды, и то понемногу. А в четверг ночью он совсем обессилел и к пению петухов почувствовал в себе, что дух его изнемогает к исходу души, и, посмотрев на небо, он воздал хвалу Богу, говоря так: «Бессмертный Боже, хвала тебе за все! Ты царь всему! Ты один воистину подаешь всему живущему наслаждение твоим безмерным богатством. Ты, сотворивший мир сей, наблюдаешь, ожидая души, которые ты послал, чтобы проживших добрую жизнь наградить, как Бог, а тех, которые не покорились твоим заповедям, предать суду. Весь праведный суд от тебя, и жизнь бесконечная от тебя, благодатью своей ты милуешь всех, кто обращается к тебе». Кончив молитву и воздев руки к небу, он предал душу свою в руки Божий и присоединился к своим отцам и дедам, отдав общий долг, которого не избежать никому из рожденных. На рассвете в пятницу так скончался благоверный, христолюбивый великий князь Владимир, сын Василька, внук Романа, прокняжив после отца своего двадцать лет. Смерть его произошла в городе Любомле, в год 6797 (1289), месяца декабря в десятый день, на память святого Мины. Княгиня его и служители придворные омыли его и обвили оксамитом с кружевами, как подобает царям, и положили его на сани, и повезли во Владимир. Горожане от мала до велика, мужчины, женщины и дети, с плачем великим проводили своего господина.
Привезъшимъ же и во Володимѣрь у епископью ко святоѣ Богородици, и тако поставиша и на санѣхъ во церкви, зане бысть поздно. Того же вечера по всему городу увѣдана бысть смерть княжа.
Привезли его во Владимир, в епископию, в храм святой Богородицы, и так поставили его в санях в церкви, потому что было поздно. В тот же вечер по всему городу узнали про смерть князя.
Наутрѣя же по отпѣтьи заутрении приде княгини его, и сестра ему Олга,[512] и княгини Олена,[513] черничи, с плачемь великимъ приидоша, и весь город сойдеся, и бояри вси стари и молодии, плакахуся над нимь. Епископъ же володимерьский Евьсѣгнѣй и вси игумени, и Огапитъ, печерьский игуменъ, и поповѣ всего города, пѣвше над нимь обычныа пѣсни, и проводиша и со благопохвалными пѣснми и кадилы добровоньными, и положиша тѣло его во отни гробѣ, и плакашася по немь володимерчи, поминающи его добросердье до себе. Паче и слугы его плакахуся по немь слезами обливающи личе свое, и послѣднюю службу створьше ему, опрятавше тѣло его, вложиша и во гробъ, месяца декабря во 11 день, на память святаго Данила Столпъника, в суботу.
На другой день, после того, как пропели заутреню, пришла княгиня его, и сестра его Ольга, и княгиня Елена, обе монахини, с плачем великим пришли они, и весь город сошелся, бояре, старые и молодые, все плакали над ним. А епископ владимирский Евсигний и все игумены, и игумен печерский Агапит, и священники всего города совершили над ним обряд отпевания, и проводили его с благопохвальными песнопениями и с кадилами благоухающими, и положили его тело в отцовской гробнице, и плакали по нем владимирцы, вспоминая его добросердие к себе. Больше всех плакали по нем слуги, слезами заливаясь, сослужили ему последнюю службу, обрядив его и положив его в гроб месяца декабря в одиннадцатый день, на память святого Даниила Столпника, в субботу.
Княгини же его бесрпестани плакашеся, предстоящи у гроба, слезы от себе изливающи, аки воду, сиче вопиюще, глаголюще: «Царю мой благый, кроткий, смиреный, правдивый! Воистину наречено бысть тобѣ имя во крещеньи Иван,[514] всею добродѣтелью подобенъ есь ему. Многыа досады приимъ от своихъ сродникъ. Не видѣхъ тя, господине мой, николиже противу ихъ, злу никоторогоже зла воздающа, но на Бозѣ вся покладывая».
Княгиня его непрестанно плакала, стоя у гроба, изливая слезы, как воду, и так она причитала, говоря: «О царь мой благой, кроткий, смиренный, правдивый! Справедливо было дано тебе при крещении имя Иоанн — ты был добродетелью подобен ему. Много досаждений принял ты от твоих родственников. Но я не видела, чтобы ты, господин мой, им противился — не воздавал ты за зло никаким злом, но все предоставлял Богу».
Провожаше наипаче же плакахуся по немь лѣпшии мужи володимерьстии, рекуче: «Добрый ны господине, с тобою умрети, створшему толикую свободу, якоже и дѣдъ твой Романъ свободилъ бяшеть от всихъ обидъ, ты же бяше, господине, сему поревновлъ и наслѣдилъ путь дѣда своего. Нынѣ же, господине, уже к тому не можемь тебе зрѣти, уже бо солнче наше зайде ны, и во обидѣ всѣх остахомъ».
Провожая его, более всего плакали о нем знатные люди владимирские, говоря: «Добрый наш господин, нам бы умереть с тобой, давшим нам такую же свободу, как и дед твой Роман, который освободил нас от всех обид; ты же, господин, ему подражал и последовал по пути деда своего. А сейчас, господин, мы не можем тебя видеть, уже солнце зашло для нас, и мы остались в горе».
И тако плакавшеся надъ нимь все множество володимерчевъ: мужи, и жены, и дѣти, нѣмци, и сурожьцѣ, и новгородци, и жидове плакахуся, аки и во взятье Иерусалиму, егда ведяхуть я во полонъ Вавилоньский, и нищии и убозии, и чернорисчи. Бѣ бо милостивъ на вся нищая.
И так плакало над ним все множество владимирцев: мужчины, и женщины, и дети, иноземцы, сурожцы, новгородцы, иудеи, которые плакали, как во время взятия Иерусалима, когда их вели в Вавилонский плен, нищие, и убогие, и монахи. Он был милостив ко всем неимущим.
Сий же благовѣрный князь Володимѣрь возрастомь бѣ высокь, плечима великь, лицемь красенъ, волосы имѣя желты кудрявы, бороду стригый, рукы же имѣя красны и ногы, рѣчь же бяшеть в немь толъста, и устна исподняя добела. Глаголаше ясно от книгъ, зане бысть философъ великъ. И ловечь хитръ хороборъ. Кротокъ, смиренъ, незлобивъ, правдивъ, не мьздоимѣць, не лживъ, татьбы ненавидяше, питья же не пи от воздраста своего. Любь же имѣяше ко всимъ, паче же и ко братьи своей, во хрестьном же челованьи стояше со всею правдою истиньною, неличемѣрною, страха же Божия наполненъ, паче же милостыни предлежаше, манастыря набдя, черньцѣ утѣшаа и вси игуменѣ любью приимая. И манастыря многи созда, на всь церковный чинъ и на церьковникы отверзлъ ему бяшеть Богъ сердце и очи, иже не помрачи своего ума пьяньствомъ, кормитель бо бяшеть черньцемь и черничамъ, и убогимъ, и всякому чину, яко возлюбленый отцемь бяшеть. Паче милостынею бяше милостивъ, слыша Господа, глаголюща: «Аще створите братьи моей меншей, то и мнѣ створисте», пакы Давидъ глаголеть: «Блажень мужь милуя и дая всь день о Господѣ не потькнеться». Мужьство и умь в немь живяше, правда же и истина с нимь ходяста, иного добродѣаньа в немь много бѣаше, гордости же в немь не бяше, зане уничижена есть гордость предъ Богомъ и человѣкы, но всегда смиряше образъ свой скрушенымъ сердцемь, и воздыхание от сердца износя, и слезы от очью испущаше, покаяние Давыдово[515] приимъ, плачася о грѣсех своих, возлюбивъ нетлѣнная паче тлѣньных, и небесная паче временьных, и царство со святыми у Вседержителя Бога паче притекущаго сего царства земнаго. И чести тя обѣщника Господь на небесехъ сподоби благовѣрья твоего ради, еже имѣ в животѣ своемь, добръ послухъ благовѣрью твоему, обителниче святая, церькви святая Богородица Марья, юже созда прадѣдъ твой на правовѣрнѣй основѣ, идеже и мужественое твое тѣло лежить, жда трубы архангеловы. Добрѣ зѣло послухъ брат твой Мьстилавь, егоже сотвори Господь намѣстника по тобѣ твоему владычеству, не рушаща твоих уставъ, но утверждающа, ни умаляюща твоему благовѣрью положения, но паче прилагающа, не казняща, но вчиняюща, иже нескончанаа твоя учиняюща, аки Соломонъ Давида, иже в домь Божий великый и святый его мудростью созда на святость и очищение граду твоему, иже всякою красотою украси, златомь и сребромъ и каменьемь драгимъ, и сосуды честными, яже церкви дивна и славна всѣмъ окружнымъ сторонам, акаже ина не обрящеться во всей полунощий земля от востока и до запада. И славный городъ твой Володимерь, величествомь, акы вѣнчемь, обложенъ! Преда люди твоя и городъ святѣй славн ѣ й и скорѣй на помощь христьяномъ святѣй Богородици. Да еже челование архангелово дасть Богородици,— будеть и городу сему. Ко оной бо: «Радуйся, обрадованная, Господь с тобою!», к городу же «Радуйся, благовѣрный городе, Господь с тобою!»
Дата добавления: 2018-11-24; просмотров: 252; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!