Документ 10. Монгольское иго в Корее

Ридер 2. Япония и Корея. Древность и средневековье

Документ 1. Проникновение корейской и китайской культуры

(Из «Нихонги» - «Анналов Японии»)

 

Кн. 10. Осенью в 8-й луне 15-го года правления Одзин (281 г.) государь Пэкче послал Атики [или Атоги] с прекрас­ными конями в качестве подношения.

Кони были помещены в конюшни на склоне Кару. Атики был назначен конюшим. Место, где были расположены ко­нюшни, получило название Мумаясава («конюшенная лож­бина»).

Атики мог читать китайских классиков и поэтому был на­значен учителем наследного принца Удзи-но вакаирацуко. После чего государь спросил: «Есть ли еще кто-нибудь уче­ней тебя?» На что тот ответил: «Вани ученее». Тогда Арада-вакэ, предок Кими из Кодзукэ, и Камунаги-вакэ были по­сланы в Пэкче, чтобы пригласить Вани.

Таким образом, Атики был первым из Атики [Атоги] фуму-бито [писцов].

Весной во 2-й луне 16-го года Одзин (285 г.) Вани прибыл и сразу же был назначен учителем Удзи-но Вакаирацуко, который узнал от него содержание многих книг. Вани явился первым из Фуми-но Обито [главных писцов].

Кн. 17. Летом в 6-й луне 7-го года правления Кэйтай [513 г.] государь Пэкче послал военачальников Момуки, Цури и Сони вместе с вассалами Осияма и Ходзуми, чтобы доста­вить вместе с данью ученого – знатока пяти китайских клас­сиков по имени Тан Ян-ни.

Осенью в 9-й луне государь Пэкче послал военачальника Цури вместе с Мононобэ-но мурадзи,.. чтоб заменить Тан Ян-ни другим знатоком пяти классиков по имени Ко Ан-му из земли Ая¹, на что последовало согласие.

¹ Ая – древнее японское обозначение Китая.

 

 

Документ 2. Проникновение буддизма (Из «Нихонги» - «Анналов Японии»)

 

Кн. 19. Зимой в 10-ю луну 1-го года правления Киммэй [552 г.] государь Пэкче послал некоего Киси и двух других человек из западной провинции с изображением Будды Сяка из сплава золота и меди, несколько священных хоругвей, бал­дахинов и несколько свитков священных сутр в дар государю Я мато.

Кроме того, была преподнесена также особая грамота, восхваляющая рвение к религиозному учению, проникшему из соседней страны. В ней говорилось: «Это учение среди всех учений самое лучшее, но его трудно объяснить и трудно понять. Даже государь Чжоу-гун и Кун-цзы не достигли этого знания.

Учение это может привести к почитанию и воздаянию без меры и границ и ведет к полному достижению высокой муд­рости...

Всякий молящийся получает удовлетворение и ничего бо­лее не желает.

Из отдаленной Индии это учение распространилось и во владении трех Хань¹и там не осталось никого, кто бы с бла­гоговением не воспринял проповедь этого учения.

Твой слуга государь Пэкче повелел своему подданному Нурси Са-Ти... распространить это учение по всем провин­циям Ямато, дабы выполнить завет Будды: «Мой закон распространите на Восток...».

В тот день, когда тэнно услыхал об этом, он возрадовался и заявил посланцам: «Никогда прежде от начала времен и до нынешних дней мы не отвергали проповеди этого учения. Но мы не можем решать самостоятельно». После этого тэнно опросил друг за другом своих приближенных, промолвив: «Должны ли мы принять буддизм, занесенный к нам из За­падной страны?»

Сога-но оми, Инамэ-но сукунэ ответил: «Все западные страны приняли буддизм, так почему только страна Ямато должна отказываться?» Окоси Мононобэ-но омурадзи и Камако Накатоми-но мурадзи молвили: «Государи нашей страны всегда заботились о поддержании культа 180 божеств Неба и Земли весной, летом, осенью и зимой и культа божества зерна. Если вместо них мы станем поклоняться чужеземным богам, то разгневаем собственных богов».

Государь сказал: «Следует поручить установление культа Инамэ-но сукунэ, показавшего свое рвение». Оми-но сукунэ преклонил колени и с радостью принял поручение. Он поме­стил изображение Будды в своем доме в Охарида, где он рев­ностно выполнил обряд отречения от мирской жизни, после чего совершил очищение своего дома, [превратив его] в буд­дийский храм.

Вскоре вспыхнула эпидемия чумы, от которой умирало множество народа. Положение становилось все хуже и хуже и не было никакого лекарства. Окоси, Мононобэ-но омурадзи и Накатоми-но мурадзи обратились с жалобой к государю: «Ты не внял советам твоих слуг и из-за этого ныне гибнет на­род. Если ты сумеешь быстро и до конца искупить свою вину, то обретешь счастье в будущем».

Государь ответил: «Пусть будет по-вашему», – и тогда слуги взяли и сбросили в воды канала Нанива изображение Будды. Затем они подожгли храм так, что ничего от него не осталось. И хоть на небе не было ни облачка и ветер не дул ниоткуда, внезапно вспыхнул пожар, и дворец Будды был уничтожен.

¹ Имеется в виду название трех древних царств на Корейском полуост­рове, ставшее обозначением Кореи в целом.

 

 

Документ 3. Закон из 17 статей (Из "Нихонги")

(государственное устройство Японии в VI-VII вв.)

 

Кн. 22. Летом 12-го года правления Суйко [604 г.] в 4-й луне Тайко обнародовал законы 17-ти статей.

1. Гармония - превыше всего, и всякого поощрения и похвалы достойно пресечение любого неправедного неповиновения.

Взгляды всех людей зависят от того, к какому кругу они принадлежат. Лишь некоторые из 'них мудры...

Некоторые не подчиняются своим господам и отцам и уходят в соседние селения.

Однакр, когда наверху царит гармония, то и внизу все спокойно и при обсуждении дел достигаются согласие и верный взгляд. Тогда все оказывается возможным и нет ничего, что не могло бы быть сделано.

2. Велико почитание трех сокровищ. Три сокровища - суть Будда, Закон и Монашество, являющиеся окончательным прибежищем существ четырех рождений, конечной целью веры во всех странах.

Что за человек и в каком возрасте может он начать почитать закон? Некоторые люди плохи, их можно научить следовать закону. Но если они не прибегают к трем сокровищам, что же тогда поможет выправить их неверный путь?

3. При получении приказа государя следует ему полностью повиноваться.

Небо - господин, а Земля - слуга; Небеса покрывают сверху, а Земля поддерживает. Так следуют в определенном порядке четыре времени года и духи природы проявляют свое могущество.

Когда Земля стремится покрыть сверху, Небеса постигает бедствие.

Вот почему, когда господин говорит, подчиненный слушает, когда высший действует, низший дает согласие.

При получении приказа государя следует его исполнять полностью.

4. Сановники и чиновники должны соблюдать надлежащие правила поведения, ибо главное в управлении народом заключается в соблюдении основных норм поведения.

Если высший не следует этому правилу, низшие впадают в смуту.

Когда господин и подчиненные соблюдают нормы, ранги не смешиваются. Когда народ ведет себя надлежащим образом, государство управляется как должно.

5. Долг чиновника - справедливо, не поддаваясь соблазну обжорства и алчности, рассматривать жалобы, ему подаваемые.

За один день народ приносит до тысячи просьб. Раз их столько скапливается за один день, насколько же больше их должно быть за несколько лет?

Когда при рассмотрении жалобы пренебрегают причиной и рассчитывают на выгоду [взятку], тогда жалоба богатого подобна камню, брошенному в воду, а жалобы бедняка - воде, сомкнувшейся над камнем.

При таких обстоятельствах бедняк не может знать, как поступить. Долг чиновника привести все в соответствие.

6. Одно из добрых правил древности заключалось в наказании дурного и поощрении хорошего.

Поэтому не скрывай то хорошее, что видишь у людей, и не упускай возможности исправить дурное.

Льстецы и обманщики - острое оружие, подрывающее государство, отточенный меч, нацеленный на пагубу народа. Льстецы любят указывать высшим на проступки их подчиненных, а перед низшими они порицают высших. Всем подобным людям недостает верности своему господину и надлежащей любви к народу. Отчего в народе и происходит великая смута.

7. Каждый человек должен выполнять свой долг, и не следует смешивать обязанности разных людей.

Когда мудрый человек занимает должность чиновника, кругом раздаются похвалы, когда чиновник - человек развращенный, пренебрегающий своим долгом, - неурядицы и смута умножаются.

В мире рождается мало людей, обладающих знаниями; мудрость достигается путем серьезного размышления.

8. Сановники и чиновники должны являться ко двору рано утром и покидать службу поздним вечером. Государственные дела не терпят нерадивости. Дня едва хватает для их завершения. Если спешат приступить к выполнению долга, затруднений нет, но когда рано оставляют службу, дела остаются незавершенными.

9. Истина заключается в доверии. В каждом явлении заложены одновременно хорошее и дурное.

Когда господин и подчиненный живут в доверии друг к другу, что тогда является для них неосуществимым? Если же меж ними нет доверия, любое дело постигнет крах.

10. Не следует допускать злобы в душе и смотреть с гневным видом. Не следует также таить зло и обиду, если другие люди отличаются по положению и убеждениям. Ибо все люди имеют сердце и в каждом сердце свои убеждения. То, что верно для другого, - неверно для меня, и, наоборот, то, что правильно для нас, для них-неправильно. Мы не мудры, безусловно, также как и они не абсолютно невежественны и глупы. Все мы - обыкновенные люди, никто>не может установить мерила для определения мудрости или невежества. Все мы подобны кругу, лишенному концов. Поэтому, хотя иные и дают волю гневу, нам следует, наоборот, страшиться своих ошибок, и, хотя бы я один и знал истину, поступать надо, следуя воле большинства.

11. Следует быть проницательным при оценке заслуг и проступков и воздавать по заслугам, награждая и карая.

В то время как в эти дни заслуги не получают награды, а провинности не караются должным образом, долг высших сановников, ведающих государственными делами, навести порядок в отношении наград и наказаний.

12. Куни-Но моти - чиновники провинций и куни-но мияцуко - местная знать не должны быть алчными.

В провинции не могут быть два господина, народ не может иметь двух хозяев. Народ всей земли имеет одного государя. Все чиновники, получившие должность от государя, ему подвластны Как же осмеливаются они наряду с правительством облагать народ тяжкой податью?

13. Всем чиновникам, занимающим определенные должности, следует выполнять свои обязанности. В случае болезни чиновника или его отлучки допускается невыполнение порученного. Но если условия обычны и чиновник может являться в должность, он обязан выполнять свой долг, как и прежде, и ему не следует откладывать дела государства ради своих личных дел.

14. Министрам и чиновникам не следует быть завистливыми. Мы завидуем людям, а они завидуют нам. Зло, которое приносит зависть, не знает предела. Когда другой превосходит нас умом, мы не рады этому, если же он превосходит нас талантом, это вызывает зависть.

15. Отвернуться от личных интересов - вот путь чиновников. Человек, движимый личными интересами, обязательно испытывает чувства обиды и не может быть в дружеских отношениях с другими людьми; в этом случае он непременно жертвует делами государства ради своих интересов.

Когда поднимается злоба, она сталкивается с порядком и наносит ущерб закону.

В статье 1 сказано: "Высшие и низшие должняы жить в мире". Смысл ее подобен настоящей статье.

16. Народ следует заставлять работать в соответствии с временами года. Это - древнее и доброе правило.

Поэтому заставляйте народ работать в зимние месяцы, когда крестьяне свободны. Но с весны по осень, когда они заняты на полевых работах или уходом за тутовником, их не следует загружать, ибо что станут они есть, если оторвать их от полевых работ, или из чего станут они делать платье?

17. Одному человеку не следует разрешать важные дела, Их непременно надо обсуждать со многими. Менее важные дела обсуждать с большим числом людей не обязательно, только если возникают трудности и опасность неудачного разрешения, следует прибегнуть к опросу других, чтобы прийти к правильному решению дела.

 

 

Документ 4. Манифест Тайка

Весной в 1-й луне 2-го года Тайка [646 г.] после завершения новогодней церемонии государем был провозглашен манифест о реформе.

1. Отменяется установленное древними государями положение "народа косиро".

Отменяются миякэ, расположенные в разных местах и принадлежащие Вакэ, Оми, Мурадзи, Томо-но мияцуко, Ку-ни-но мияцуко и Мура-но обито, равно как отменяется и рабская зависимость народа в их владениях.

2. Должна быть с самого начала установлена столица и назначены правители провинций и уездов в Кинай¹.

Должны быть устроены заставы, сторожевые посты и почтовые станции с лошадьми, снабженными связками бубенцов.

Должны быть очищены реки от мелей, а горные проходы от камней.

В каждом квартале столицы должен быть свой староста, а для 4-х кварталов назначается один главный староста, который должен надзирать за населением и чинить суд и расправу в случае различного рода преступлений.

………………………

40 сато, входящие в уезд [ва], образуют дайто [большой уезд]; уезд, состоящий из 30 до 4-х сато, образует тюто [средний уезд], а уезд из 3-х или менее сато - кото [малый уезд].

На должность первого чиновника любого из указанных уездов назначаются куни-но мияцуко, отличающиеся добрым нравом и непорочным именем, необходимыми при выполнении служебного долга; им присваиваются звания тайрэй и сёрэй.

Помощниками и писцами чиновников следует назначать способных и умелых людей, сведущих в счете и письме.

…………….

3. Надлежит осуществить первую перепись дворов и завести подворные списки для проведения передела земли.

15 дворов приравниваются к сато. В каждом сато должен быть один староста, в обязанности которого входит надзор за населением, за проведением посевов и выращиванием тутовых деревьев; предупреждения и наказания провинностей и надзор за уплатой податей и выполнением повинностей.

…………

4. Старые подати и повинности отменяются и заменяются общей объединенной податью, состоящей из шелковой пряжи и хлопчатобумажной ваты. В каждой местности подать взимается сообразно условиям.

С каждого те рисового поля взимается 1 дзё шелковой ткани или с 4-х те рисового поля - кусок шелковой ткани длиной в 4 дзё и шириной в 2'/2 сяку……….

Подать, взимаемая тканью других видов тех же размеров, что и шелковая ткань или шелк-сырец [очес], составляет 1 тан с каждого те рисового поля.

Должна взиматься также подворная подать. Кажядый двор обязан вносить 1 дзё 2 сяку ткани.

Помимо того, в каждой местности должна вноситься определенных размеров чрезвычайная подать солью и различными продуктами в пользу государя, сообразно тому, что производится в данной местности.

Для почтовой службы каждые 100 дворов должны выставлять одного коня средних статей. Если же конь отличных статей, количество выставляющих его дворов увеличивается до 200. При покупке такого коня с каждого двора взимается 1 дзё 2 сяку ткани.

Снаряжаясь на войну, каждый должен иметь меч, доспехи, лук и стрелы, барабан.

Прежний порядок, по которому с каждых 30 дворов снаряжался 1 носильщик, изменяется, и теперь 1 носильщик должен быть снаряжен с каждых 50 дворов. Между 50-ю дворами раскладывается и снабжение одного носильщика. С каждого двора взимается 2 дзё и 2 сяку ткани и 5 сё риса вместо повинности носильщика.

…………………

В 20-й день 3-й луны 2-го года Тайка [646 г.] наследник направил государю послание, в котором говорилось: "...Государь, правящий ныне страной 8-ми островов, как воплощение божества, будучи вопрошен своим слугой, молвил: "Должно ли находиться во владении придворных Мурадзи, Томо-но мияцуко и Куни-но мияцуко Косиро-но Ирибэ, а также учрежденное при прежних государях Мина-но Ирибэ в личном владении наследников государя; и остаются ли в том же положении, как и в прежние времена Мина-но Ирибэ, принадлежавшие отцу государя, а также Миякэ, принадлежащее наследникам государя?"

На что твой слуга с благоговейным уважением ответил: "Как на небесах не сияют два солнца, так и в стране не может быть двух правителей. Тэнно является верховным правителем Поднебесной и ему должен служить весь народ.

Для членов Ирибэ и людей, получающих плату, положение остается прежним. Остальные могут быть принуждены служить другим лицам. Поэтому я предлагаю государю в услужение 524 человека, принадлежащих к Ирибэ, и 181 человека, принадлежащего к Миякэ"".

 

Документ 5. Борьба Когурё против Суйской династии

(Из «Саньгочжи»)

 

Гао-цзу [Вэнь-ди, 580 (589)-604] милостивою грамотою поставил Юань¹ государем. В следующем году Юань с 10 тыс. мохэской конницы произвел набег на Ляоси. Вэй Чун, главноуправляющий в Ин-чжоу, отразил его. Гао-цзу, получив донесение о сем, пришел в крайний гнев; назначил князя Лян верховным полководцем, чтоб и сухим путем и морем идти для усмирения; издал указ, которым Юань лишен царского достоинства. В сие время подвоз хлеба для войск был замедлен, и шесть корпусов терпели недостаток в съестных запасах, По выступлении войск из Линь-юй гуань открылись заразительные болезни. Императорское войско сделалось не страшным. Но когда оно подошло к Ляо-шуй, то Юань также пришел в страх. Он отправил посланника принесть извинение и представил доклад, в котором подписался: Юань - навозный вассал в Ляо-дун. После сего император прекратил войну и содержал государя Юань по-прежнему. Юань также ежегодно посылал дань к Двору. Когда Ян-ди [в 605 г.] наследственно вступил на престол, Поднебесная была в самом цветущем состоянии. Владетель из Гао-чан и тукюеский Кижинь-хан лично явились к Двору с приношением даров. После сего и Юань потребован к Двору. Юань пришел в страх, потому что он во многом не соблюдал обязанностей вассала. В седьмое лето правления Да-йе, 611, император предпринял оружием наказать государя Юань. Он уже переправился через Ляо-шуй и расположился лагерем в Ляо-дун. Войска пошли разными дорогами, и все остановились под городом. Гаолисцы делали вылазки по большей части без успеха; почему укрепились в городе и упорно защищались. Император приказал всем войскам производить осаду; а полководцам предписал, чтоб в случае добровольной покорности гаолисцев ласково принять их и не пускать войск для грабежа. Как скоро город приближался к падению, то гаолисцы предлагали о своей покорности, и полководцы в силу указа не смели тотчас вступить в город, а прежде посылали донесение. Пока ожидали ответа на донесение, то гаолисцы укреплялись и опять производили вылазки Таким образом они поступали до трех раз, а император не мог приметить своей ошибки. Между тем съестные запасы совершенно истощились, армия упала духом, подвоз хлеба замедлился, войска по большей части были разбиваемы, и война прекращена. В сей поход только на западной стороне реки Ляо-шуй взяли неприятельское местечко Умайло, открыли Ляо-дунь-гюнь и Тхун-дин-чжень и возвратились. В девятое лето, 613, император опять лично выступил в поход и предписал корлусам действовать смотря по обстоятельствам. Полководцы осадили город с разных сторон, и положение мятежников день ото дня затруднительнее становилось. Но случилось, что Ян Хюань-гань произвел возмущение. Император, по получении донесения, пришел в большой страх и в тот же день со всеми шестью корпусами предпринял обратный путь. Ху Сы-чжен, советник военной палаты, бежал в Гаоли. От него гаолисцы узнали о положении внутренних дел и со всеми отборными войсками пустились преследовать. Задний корпус несколько раз был разбит. В десятое лето, 614, снова потребованы войска со всей империи: но случилось, что мятежники восстали подобно пчелиным роям. Большая часть жителей разбежалась. Войска, затрудняемые местными препятствиями, не могли прийти в назначенный срок. Когда подошли к Ляо-шуй, то Гаоли также были в тесном положении. Они отправили посланника с предложением покорности и под караулом препроводили Ху Сы-чжена с тем, чтоб ему дозволено было откупиться от наказания. Император согласился и остановился в Хуай-юань-чжень для принятия условий покорности. Впрочем он пленными пополнил корпуса; а по возвращении в столицу лично донес в Великом храме о гаолиском посланнике и после сего не отпустил его в отечество. Юань потребован к Двору, но он не приезжал. Император предписал корпусам быть в совершенной готовности и хотел еще предпринять поход. Но случилось, что в Поднебесной произошли великие замешательства, и предпринять похода уже невозможно было.

 

¹ В корейских летописях этот когурёский ван (правил с 590 г.) назван Ёнян вместо Юань (по-корейски – Вон).

 

Документ 6. Падение Пэкче и Когурё

(Из «Саньгочжи»)

 

В шестое лето, 655, синьлосцы принесли жалобу, что Гаоли и Мохэ отняли у них тридцать шесть городов, и они единственно от сына неба ожидают помощи Указано главноначаль-ствующему в Ин-чжеу Чен Мин-чжень и военачальнику Дин-фан идти для усмирения Гаоли. По прибытии в Синь-чен они разбили гаолиское войско, выжгли предместия и селения и пошли в обратный путь В третье лето правления Хянь-цин, 658, еще посланы Чен Мин-чжень и Сие Жень-гуй, но они не имели успехов. По прошествии двух лет, 660, сын неба покорил Бо-цзи.

В следующем году, 667, в первый месяц, Ли Цзи расположился под Синь-чен и в совете с прочими полководцами сказал: Синь-чен составляет западную границу неприятелей, и если не взять сей город прежде, то нелегко будет брать прочие города. Почему и окопались на юго-западных горах поблизости города Городские жители, связав своих начальников, вышли из города и покорились. Ли Цзи взял 16 городов. Го Дай-фын с флотом переплыл море и пошеп на Пьхин-сян. В третие лето, 668, во второй луне Ли Цзи и Сие Жень-гуй приступом взяли город Фуюй Тридцать прочих городов добровольно покорились. Пхаи Тхун-шань и Гао Кхань охраняли Синь-чен. Наньгянь¹ нечаянно напал на них. Сие Жень-гуй пришел на помощь к Гао Кхань, дал сражение при горе Гинь-шань, но не имел успеха. Гаоли открыто пошли вперед- с необыкновенным жаром. Сие Жень-гуй ударил на них с бока и одержал совершенную победу. Гаоли лишились 50 тыс человек убитыми. Сие Жень-гуй приступом взял города Нань-су, Му-ди и Цан-янь и, пошед далее занимать земли, соединился с Ли Цзи. Сановник Гя Ян-чжун возвратился из армии с отчетом по делам. Император спросил его, что говорят в армии? Непременно победят, отвечал Ян-чжун, покойный государь предпринял поход для наказания виновных; и не успел в своем предприятии, потому что тогда неприятели не имели несогласия между собой. В войне без обдуманной цели с половины пути воротился. Ныне Наньшен² с своими братьями в сильной ссоре и служит вожаком для нас. Неприятели лукавы, я очень хорошо знаю их; и потому я сказал: неприменно победим Сверх сего в Гаоли в тайных записках сказано, не доходя до девятисот лет, восьмидесятилетний полководец уничтожит. Дом Гао [окончательно с 37 г. до н. э.] еще при династии Хань получил престол; тому ныне минуло девятьсот лет. Ли Цзи имеет 80 лет от роду. Впрочем, у неприятелей теперь неурожай Люди хватают друг друга и продают. Земля расседается от землетрясения. Волки и лисицы входят в города. Кроты роют норы в воротах. Люди пугаются чего-то. Этот поход более не повторится. Наньгянь с 50 тыс. войска неожиданно напал на Фуюй. Ли Цзи разбил его при реке Саха; порубил 5 тыс. и 30 тыс. взял в плен; в добычу получил соразмерное сему количество оружия, быков и лошадей; потом приступом взял город Дахин-чен. Лю Жень-юань должен был соединиться с Ли Цзи, но опоздат, почему вызван был и приговорен к смерти, но прощен и сослан в Яо-чжеу. Киби Хэли соединился с корпусом Ли Цзи при Ялу. Они приступом взяли город Жу-и-чен и со всеми силами облегли Пьхин-сян. В девятой луне Цан³ отправил Наньчаня⁴ с сотнею высших офицеров выставить простой флаг и покориться; сверх сего просил дозволения явиться к Двору. Ли Цзи церемониально принял его. Но Наньгянь еще твердо защищался, несколько разделал вылазки. Главнокомандующий буддийский монах Син-чен прислал шпиона условиться о внутреннем соответствии. Через пять дней отворили ворота; войска с криком вошли в город. Зажгли городские ворота, и густой дым распространился во все стороны. Наньгянь при последней крайности закололся, но не смертельно. Цан и Наньгянь взяты были От них принято пять поколений, сто семьдесят шесть городов, шестьсот девяносто тысяч семейств.

 

¹ В корейском чтении Намгон – один из сыновей Кэсомуна. Сам Кэсомун к этому времени уже умер.

² В корейском чтении Намсэн – сын Кэсомуна.

³ Последний ван Когурё; в корейских источниках называется ваном Почжан.

⁴ В корейском чтении Намсан – третий из сыновей Кэсомуна.

 

Документ 7. Из письма силланского вана танскому полководцу

Сюе Жень-гую (671 г.)

(Из сочинений Ким Бусика)

 

В третьем году Цзяньфэн (668) тэгам¹ Ким Бога, посланный морем [в Ляодун], чтобы узнать о местонахождении [войск] князя Инь, получил распоряжение о том, чтобы сил-ланские войска направились в Пхеньян В пятом месяце [того года] с прибытием [танского] министра правой руки Лю [Жень-гуя] вместе [с его войсками] силланские войска были отправлены в Пхеньян, а некто (я) также направился в область Хансончжу, чтобы произвести смотр войск. В то время, когда союзные (киданьские) и ханьские (танские) армии стояли вместе в Сасу, а Намгон (первый министр в Когурё) вывел свои войска, чтобы дать решающее сражение, стоявшие в авангарде силланские войска одни первыми [напали и] разгромили главные позиции [когурёских войск] и вызвали упадок духа и растерянность в Пхеньяне. Затем князь Инь, взяв пятьсот человек быстрой силланской конницы, ворвался первым в ворота крепости и добился падения Пхеньяна, чем завоевал великие заслуги. Тогда воины Силла говорили: «Прошло уже девять лет с начала войны, которая истощила человеческие силы, но в конце концов усмирены оба государства, и теперь свершились, наконец, долгие чаяния многих поколений, поэтому [наше] государство обязательно должно быть облагодетельствовано за свою верность до конца, а люди должны быть награждены соответственно их заслугам». [Однако] князь Инь проговорился, сказав, что «то, что прежде Силла нарушала свои военные обязательства, тоже должно быть принято в расчет». После того как воины Силла услышали эти слова, среди них еще больше росла встревожен-ность. А когда известные своими подвигами силланские военачальники по особому предписанию явились в императорскую столицу, им сказали, что в Силла нет ни одного человека, у которого были бы заслуги. С возвращением этих военачальников еще больше возросло волнение народа. А крепость Пирёль, которая искони являлась силланской, но была захвачена [государством] Ко[гу]рё, Силла вернула себе спустя тридцать с лишним лет и, переселив туда народ, установила чиновников для управления и охраны ее, но [император] отнял ее у нас и передал Ко[гу]рё. От усмирения Пэкче до покорения Ко[гу]рё Силла сохраняла верность и прилагала все усилия, чтобы усердно служить [тайскому] государству, поэтому мы не знали, вследствие какой [нашей] вины оно покидает [нас] так внезапно Несмотря на подобную незаслуженную обиду, мы ни в коем случае не имели даже помысла о мятеже или непокорности. В первом году Цзунчжан (668) Пэкче переставило отметки и изменило границы, обусловленные договором, захватывало наши поля, заманивало и уводило наших ноби и подданных, которых скрывали во внутренних районах и отказывались возвращать, несмотря на неоднократные [наши] настойчивые требования. Ходят также слухи о том, что [Танское] государство подготавливает корабли под предлогом организации похода в Японию, а в действительности имея намерение ударить по Силла. Народ, который слышит об этом, охвачен тревожным беспокойством И затем [танские представители в Унчжине²] собирались выдать пэк-ческую девушку замуж за силланского правителя (тодок) в Хансоне Пак Тою, чтобы в сговоре с ним украсть силланское вооружение и напасть на земли этой области, но этот заговор не удался, потому что вовремя раскрыли дело и отрубили голову Тою.

В первом году Сяньхэн (670), когда в шестом месяце поднялся мятеж Ко[гу]рё и были перебиты все ханьские чиновники, Силла тотчас же решила послать войска, но предварительно известила Унчжин в [следующих] словах: «Ко[гу]рё восстало, поэтому нельзя не подавлять [его], и мы (т.е. Силла и Пэкче), одинаково являющиеся слугами императора, должны покарать этих злонамеренных разбойников. А вопрос об отправке войск нуждается в обсуждении и посему просим прислать к нам чиновника, с которым можно было бы обсудить [наши] планы». Прибывший сюда пэкческий сыма Мигун во время переговоров заявил, что с отправкой войск можно опасаться возникновения взаимных подозрений друг к другу, поэтому необходимо повелеть чиновникам обеих сто рон обменяться заложниками. Так, посланный в [Административный] город [силланский чиновник] Ким Юдун и пэкческий чубусу из города [Унчжин] Ми Чжангви обсудили вопрос об обмене заложниками, и Пэкче согласилось обменяться заложниками, но, несмотря на это, собрав войска в крепости [Унчжин], [люди Пэкче] по ночам стали выходить из крепости и нападать на прибывшие сюда [наши] войска. В седьмом месяце [того же года] вернувшийся из поездки ко двору [императора] посол Ким Хымсун [привез повеление] о необходимости произвести разграничение земель [обоих государств], согласно показаниям карт, и полностью возвратить Пэкче все его бывшие владения. Хуанхэ еще не стала [узкой], как пояс, а Тайшань маленькой, как точильный камень, но, [изменив слову], в какие-нибудь три-четыре года, то дают нам, то отнимают у нас, поэтому народ Силла, утратив свои прежние [радужные] надежды, стал говорить: «Силла и Пэкче в течение многих поколений являются смертельными врагами, и если теперь посмотреть на положение Пэкче, то оно ничем не отличается от [возникшего здесь] отдельного государства, а через сотню лет поглощенные им наши потомки могут совершенно исчезнуть». Силла уже является областью (провинцией) [Танского] государства, поэтому нельзя [допустить] разделения ее на два государства, и во избежание плохих последствий в будущем она хочет долго пребывать в составе одного государства [Тан]. В девятом месяце прошлого года нами был отправлен посол, чтобы довести до [императора] письмо, в котором подробно излагались эти обстоятельства, но застигнутый бурным течением [на море] [посол] вернулся с дороги. Еще раз был снаряжен посол, но и он также не смог достичь цели. А после этого нельзя было никяк оповестить императора из-за [установившихся на море] холодных ветров и быстрых волн. А Пэкче в своем донесении императору сообщило ложь о том, что будто Силла подняла мятеж. Утратившая сначала репутацию верного слуги, а затем оклеветанная Пэкче в измене, Силла, увы, не имела возможности выразить свою преданность, так как до священного слуха императора ежедневно доходила всякая клевета, но ни разу до сих пор не могли дойти [изъявления] нашей неизменной верности. С прибытием посланца Имюна я получил ваше письмо и узнал, что вы, командующий (цунгуан), совершили к нам длительное морское путешествие, подвергая себя опасностям ветров и волн. Порядок требовал того, чтобы навстречу был выслан наш посланец, а также были доставлены [для войск] вино и мясо, но, живя в отдаленном захолустье, мы не смогли соблюсти всех приличий и упустили время для [торжественной] встречи, поэтому просим [извинить нас] и не считать, что это было сделано с умыслом. По прочтении присланного [танским] командующим письма, в котором Силла от начала до конца обвиняется в измене, нас глубоко потрясло то, что все эти обвинения не соответствуют истине, и, хотя мы боимся упреков за грех перечисления своих собственных заслуг, но, считая также несчастьем брать на себя вину с закрытым ртом, решили здесь в кратком изложении отвергнуть все несправедливые обвинения и заверить в том, что мы не являемся бунтовщиками. Увы! [как не сожалеть о том, что] государство [Тан] вместо того, чтобы отправить одного посла, который мог бы выяснить все положение дел, прислало десятки тысяч людей, которые готовы перевернуть все до основания, а его башенные [военные] корабли, покрывшие все синее море, стоят, сгрудившись у устья реки, что они, опираясь на этот [пэкческий] Унчжин, готовы покорить нашу Силла. Пока не были умиротворены оба государства [Когурё и Пэкче], мы постоянно несли все тяготы труда [в борьбе с ними], но теперь, когда искоренены дикие звери, взамен видим притеснения и насилия от того, кто нас должен бы кормить. Вражеский осколок (остаток) - Пэкче удостаивается награды Юнчи, а принесшая жертвы Китаю (Хань) Силла встретила смерть Дингуна³. Даже тогда, когда солнечный свет не обращает своих лучей, подсолнух и соевые листья своими помыслами как будто тянутся к светилу. Поэтому неужели [тан-ский] командующий, который обладает выдающимися качествами героя и воплощает в себе высокие добродетели полководца и государственного мужа (министра), совмещая в себе все семь добродетелей⁴ и обнимая все девять познаний⁵, совершая справедливое небесное правосудие, будет понапрасну наказывать безвинных. Надеясь, что небесные войска не выступят в бой прежде, чем не будет выяснена истина, настоящим письмом мы стремимся заверить, что мы не бунтуем, и просим, чтобы командующий лично обследовал действительное положение и подробно изложил в докладе императору.

Сказал... правитель и военачальник области Керим, главнокомандующий (дачжанцзюнь) левой гвардией, кайфу итун саньсы, старший столп государства (шан чжуго), ван Силла Ким Попмин».

 

¹ Тэгам – должностное звание в Силла.

² После падения государства Пэкче (в 660 г.) для управления его землями Танская империя учредила свою администрацию с центром в городе Унчжин. В ее состав были включены представители местной знати, являвшиеся исполнителями воли завоевателей.

³ Юнчи и Дингун – имена полководцев древнего Китая. Несмотря на измену ханьскому императору Гаоцзу, он из политических соображений с наградами принял Юнчи, когда тот вернулся на службу к нему. Дингун же, оказавший услуги Гаоцзу, был казнен неблагодарным императором.

⁴ Семью добродетелями полководца считались: запрещение жестокостей, сдерживание солдат, сохранение величия, правильное определение заслуг, успокоение населения, доброжелательность к армии и щедрость.

⁵ Знание учений девяти философских школ древнего Китая.

 

 

Документ 8. Борьба Коре против чжурчженей

(Из «Тонгук пёнгам»)

 

В 1-м месяце 9-го года правления короля Сук Чжона [1104 г.] вождь чжурчженей, по имени Уяшу, стремясь подчинить себе восточные племена, разорвал связь с последними, а затем напал на них со своими войсками. Так, конница чжурчженей вторглась в пределы Коре в районе Чжончжу¹.

Корёский король назначил Лим Гана, одного из своих влиятельных сановников, военачальником войск Северо-Западного края и приказал ему оборонять страну от неприя-теля. В боях, развернувшихся во втором месяце [1104 г.] возле крепости Чжончжу, Лим Ган потерял больше половины своих солдат убитыми. Лишь пришедшие ему на помощь части под руководством опытных военачальников приостановили дальнейшее наступление противника.

Лим Ган был отстранен от должности военачальника войска Северо-Восточного края. Его заменил Юн Гван, который также понес большие потери в живой силе. Сообщая королю о своих неудачах, он писал: «Причина поражения нашего войска в боях с чжурчженями кроется в том, что у противника была конница, в то время как у нас – лишь пехота, которая не способна выдержать натиск врага».

По предложению Юн Гвана впервые в Коре были созданы пёльмубан («Особые воинские части»). Все лица, начиная от гражданских и военных чиновников и кончая купцами и крепостными, а также крестьяне, имевшие своих лошадей, были зачислены в так называемую сингиун («чудесную конницу»). Тех, у кого не было лошадей, зачисляли в «синбоун» («чудесную пехоту») и другие части. Одним словом, все мужчины старше 20 лет, за исключением тех, кто допущен к государственным экзаменам на право занятия государственной должности, были приписаны к «синбоун». Все янбани были также обязаны проходить военную подготовку в одной из частей правительственных войск в любое время года. Кроме того, были созданы также особые воинские части (хаимагун), состоящие исключительно из бонз.

Так, король Сук Чжон после поражений Лим Гана и Юн Гвана создал сильные войска, а также запасы продовольствия, с тем чтобы вести борьбу с чжурчженями. Ему, однако, не суждено было осуществить свои намерения, он умер [в 1105 г.]. Его преемником был Е Чжон, который в начале своего царствования не двинул войска на север против чжурчженей...

В 12-м месяце [1107 г.] Юн Гван и О Ён Чхон покинули столицу и, прибыв со своими войсками на север, расположились возле Чжанчхуна². Здесь находились войска общей численностью 170000 человек. Они подразделялись на 5 корпусов, в числе которых был и морской корпус, состоящий из 2600 человек. Все эти силы внезапно вторглись в чжурчжень-ские земли и нанесли большой урон противнику. Не выдержав натиск корёских войск, чжурчжени были вынуждены в конце концов признать себя побежденными.

На завоеванной у чжурчженей земле Юн Гван построил 6 крепостей и переселил сюда много жителей из южных районов.

...Начальник сухопутных войск Ким Хан Чхун, который также смотрел с опасением на строительство крепостей и переселение туда людей с юга страны, говорил: «Как мы будем защищать людей-[переселенцев] в случае внезапного нападения чжурчженей еще до того, как будет завершено строительство этих крепостей?» Опасения этих опытных военачальников подтвердились, и 4-го месяца [1108 г.] чжурчжени вновь стали нападать на Коре, требуя возвращения территории 9 крепостей.

...Учитывая создавшееся в стране положение, король был вынужден принять предложение противника о заключении мира...

 

¹ Чжончжу – современный Чжонпхён.

 

 

Документ 9. Вторжение монголов (Из «Тонгук пёнгам»)

В 1236 г.

 [В 7-м месяце] монголы подошли к крепости Чукчжу и предложили ее защитникам сдаться. Находившиеся в крепости воины вышли из ворот, напали на монголов и обратили их в бегство. Но вскоре монголы вернулись с катапультами и снова напали на крепость. Им удалось разрушить с четырех сторон крепостные ворота, но защитники крепости подвергли монголов такому обстрелу из катапульт, что те не осмелились приблизиться...

Взяв в руки факелы и сухую солому, монголы устроили пожар в крепости и бросились в атаку. Но корейские воины вышли им навстречу, и трудно было сосчитать убитых мон-голов. Монгольские воины, окружив крепость со всех сторон, потратили 15 дней и все же не смогли заставить ее сдаться. Они сожгли осадные орудия и удалились.

В 1253-1254 гг.

В этом [1254] году монгольская армия захватила более 206 800 мужчин и женщин. Никто не считал людей, погибших во время резни. Все места, где проходили монголы, были превращены в груду пепла. Никогда впоследствии после вторжения монгольской армии Корея не знала ничего подобного.

 

Документ 10. Монгольское иго в Корее

---

Дата добавления: 2018-11-24; просмотров: 194; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!